Шпаргалка для ленивых любителей истории. Комплект из 3 книг - Александра Маринина

аферистка Жанна понимала, что в таком деликатном, к тому же финансовом, вопросе необходимо полное доверие, поэтому усилила сценарий. Втроем с мужем и любовником Вийетом они отыскали актрисульку по имени Николь Леже (Леге), девицу не отягощенного моралью поведения, глупенькую, но внешне очень похожую на королеву: та же фигура, тот же цвет волос. Оставалось только поднатаскать ее, чтобы осанка и походка не выдавали обычную горожанку, и научить правильно, без простонародного акцента, произносить одну-единственную фразу, дескать, «забудем все плохое». Место подобрали подходящее, в саду, уединенное. Ну и время, естественно, ночное. Кардиналу передали, что королева, так и быть, готова на мимолетную встречу. По правилам тогдашнего этикета подобное свидание длительностью в несколько секунд означало примерно то же, что сегодня – подписанный и скрепленный печатью договор о намерениях. Девицу Николь одели в соответствующее платье, Рето де Вийет облачился в униформу и изображал пажа, сопровождающего королеву.

Восторгу кардинала Рогана не было предела. Его удостоила тайной аудиенции сама королева! Значит, она готова его простить и помочь с карьерным продвижением! Да после такого разве мог он усомниться хоть в чем-то, получив просьбу помочь купить ожерелье?

Помог. Купил. Выплатил первый взнос. Ему даже дали возможность увидеть, как ларец с драгоценным украшением передали слуге, одетому в ливрею королевских цветов, чтобы Роган не сомневался: ожерелье ушло к Марии-Антуанетте. Он был счастлив и принялся ждать плюшек и пирогов за услугу.

А ювелиры тоже ждали. Подошло время платежа – денег нет. Они написали письмо Марии-Антуанетте, мол, мы, конечно, к вам со всем почтением, но где очередной взнос? Королева, поглощенная, вероятно, выбором фасона для нового платья, пропустила мимо ушей, когда ей зачитывали письмо. Она все равно ничего не поняла, и вообще это глупость какая-то, которую следует немедленно выкинуть из головы.

Жанна и ее дорогой супруг тем временем разукомплектовали ожерелье и принялись толкать камушки по одному – по два, чтобы не бросалось в глаза. Если верить В. Холт и Т. Карлайлу, там по сумме набиралось больше двух тысяч карат, причем 17 самых крупных камней были размером с фундук. Кстати, в интернете можно найти изображение знаменитого ожерелья. Дорого-богато, подвесочки, бантики, все сверкает и переливается, и всего много. Ну правда ведь, вульгарное.

Время шло, денег по-прежнему не поступало. И один из ювелиров набрался окаянства и явился к королеве. Та страшно удивилась, сказала, что никакого ожерелья она не покупала и никаких денег ему не должна. Совершенно ошарашенный, ювелир пошел к королю. И все выплыло наружу.

Кардинала Луи де Рогана, Жанну де ла Мотт де Валуа и актрису Николь Леже тут же арестовали. Муж Жанны успел свалить в Лондон с разрозненными камнями. Состоялся суд, Жанну и Николь признали виновными, а кардинала оправдали, признав, что он пал жертвой обмана и добросовестно заблуждался. Оправдательный приговор был встречен народом Франции с энтузиазмом. Роскошь и непомерные траты королевского двора давно всех раздражали, расточительность Марии-Антуанетты была предметом устных обсуждений и сатирических произведений, и люди были счастливы, видя, что нападки монаршей четы на кардинала бесславно провалились. Нет, дело не в том, что народ любил Рогана. Народ переставал любить королевскую власть и радовался любому проявлению ее явной неправоты. Да пусть хоть кого оправдают – лишь бы короля и королеву щелкнуть по носу.

Истории с ожерельем я уделила так много внимания именно потому, что французы очень долго ее помнили. Для них этот скандал стал самым ярким олицетворением идеи о том, что с королевской властью пора заканчивать. Монархи тратят слишком много денег на свои удовольствия, а деньги-то – это ведь наши налоги. Монархи только развлекаются, а не занимаются эффективным управлением страной. Монархи врут и мошенничают, а потом пытаются все свалить на невиновных. Одним словом, невозможно переоценить роль скандала с бриллиантами в деле дискредитации и монархии как таковой, и самих Бурбонов. Количество литературы, порочащей королеву, увеличилось в разы. Если до этого Мария-Антуанетта была всего лишь непопулярной, то теперь она превратилась в объект всенародной ненависти. Масла в огонь подлила и Жанна де ла Мотт, которой удалось сбежать в Англию, к мужу и нераспроданным бриллиантам. Там мошенница взялась за написание мемуаров, где со вкусом и недюжинной изобретательностью изложила всякие небылицы о том, какая королева ужасная и развратная. Тексты довольно скоро попали во Францию и с упоением смаковались и обсуждались всеми, кто был недоволен королевской властью.

А если бы Мария-Антуанетта была немного умнее и внимательнее? Если бы сразу же, как только пришло первое непонятное письмо от ювелира, спокойно поговорила с мужем в приватной обстановке? Все могло бы разъясниться очень быстро и по-тихому, скандала удалось бы избежать, и дело о бриллиантовом ожерелье не превратилось бы в тот камень, который с суровой неизбежностью начал тянуть королеву ко дну.

Что ж, вернемся к Людовику Шестнадцатому, который осенью 1789 года горюет, сидя в Версале, и не знает, что будет дальше. Давно сформулировано правило: если не можешь подавить мятеж – возглавь его. Но король то ли не знал этого правила, то ли по каким-то причинам не захотел ему следовать. А ведь у него были для этого все возможности: народ все еще его любил и верил ему. «Это бояре плохие, а царь-то хороший». Знакомый ход мысли, правда? Французская революция шла своим чередом, создали Национальную гвардию, разрабатывали текст Конституции. Предыдущий год был неурожайным, градом побило посевы, после чего последовала необычайно суровая зима. В итоге в нескольких провинциях ощущалась нехватка продовольствия, а в Париже царил голод: запасов муки не было, сегодняшний хлеб выпекали из той муки, которую завезли вчера, и никто не знал, сколько ее завезут сегодня и будет ли чем питаться завтра. А в Версале очень некстати устроили банкет для военных и Нацгвардии. Можете себе представить, в какую ярость пришли парижане, услышав о том, как власти пируют, когда народ мрет от голода.

Пятого октября 1789 года огромная толпа разъяренных женщин направилась к Версалю. Они кричали: «Хлеба!» и, по-видимому, думали, что если они потребуют – им все дадут. Нужно только привезти короля в Париж, чтобы он своими глазами видел, что происходит, и жил среди своего народа, и тогда все будет в порядке. Людовик проявил хладнокровие и полное спокойствие, вышел на балкон вместе с Марией-Антуанеттой и детьми, поговорил с людьми. От бунтующих (их было около 8 тысяч) для переговоров прислали пятерых женщин. Все шло достаточно мирно, однако ночью толпа снова взбудоражилась, ворвалась в королевские покои, кричала, что королеву надо убить. Марию-Антуанетту и дофина спасло только то, что из ее спальни имелся потайной ход в апартаменты Людовика. Национальная гвардия,