Нашу Победу не отдадим! Последний маршал империи - Дмитрий Тимофеевич Язов

class="p1">А что же Гитлер? Когда советские войска зашли в Восточную Пруссию, в Польшу, Гитлер издал такой приказ, что не просто этого солдата, который струсил или хотел убежать, расстреливали, но и подвергали наказанию всю семью. Семью отправляли на каторгу или в лагеря. Вот вам два сравнения. А, между прочим, Сталин в приказе написал: «Не оскорблять человеческое достоинство русского солдата». Провинился — расстреляй, но не называй его не по его имени.

90-летний ветеран Шаймухан Муханов и Дмитрий Язов (Астана)

— Почему у нас к могилам фронтовиков не совсем хорошее отношение? Много безымянных могил. Государство почему-то об этом не заботится.

— Не знаю, вопрос не ко мне. Надо вспомнить о погибших фронтовиках, увековечить их. Я считаю, что за границей в некоторых странах ухаживают за нашими могилами и памятниками фронтовиков лучше, чем у нас, в России. Я в свое время командовал войсками в тогдашней Чехословакии, в Центральной группе войск в Миловице. Могилы там наших солдат остались еще с Первой мировой войны. Ни одного столбика не нарушили, и они ухаживают…

— Опыт ВОВ можно ли использовать в нынешних условиях?

— Будущая война не будет повторением ВОВ. Нужно готовиться и к электронной, и к информационной войне. Сейчас никто не хочет воевать, но иметь хочет каждый. А поскольку иметь им неоткуда остаются наши Сибирь и Дальний Восток где два человека приходится на 1 кв. км. Вот они и добиваются, чтобы мы «делились». Они добились падения СССР. Теперь добиваются падения РФ…

Мы — русские, мы все выдюжим…[6]

Он родился в Сибири, в Омской области. В деревне, которую основали жители по фамилии Язовы. И деревня называется Язово. Тимофей Яковлевич умер рано, в 1934-м, когда Диме не исполнилось и десяти. На руках у матери — Марии Федосеевны — осталось четверо детей. А вскоре судьба безжалостно распорядилась жизнью и сестры матери. В семье вдовца Федора Никитича Язова осталось тоже четверо ребятишек. И родилась в Язове новая многодетная семья. Было в ней восемь детских ртов. К началу войны прибавилось еще два…

Первым из семьи ушел на войну отчим Федор Никитич. Вторым — он, Дмитрий.

— Сразу на войну не попал, хотя очень торопился успеть на нее. Все мы, окончившие в июне кто девять, кто десять классов, бросились обивать пороги военкоматов. В Москве, Ленинграде, других городах Европейской части страны можно было записаться в народное ополчение. В Сибири до ополчения дело не дошло. В военкомате заявили: «Хотим на фронт. Отправляйте, иначе не успеем, война без нас кончится». В военкомате люди были не столь наивные. «Без вас не кончится, хватит и на вас фронта», — отвечали военные. — «Растите да учитесь, фронту нужны бойцы, а не пушечное мясо».

Ему не было и семнадцати, о каком фронте могла идти речь. Но когда 8 ноября сорок первого стукнуло семнадцать, он, прибавив себе год жизни, явился в военкомат и не попросил — потребовал отправить в Московское пехотное училище имени Верховного Совета РСФСР. Оно тогда было эвакуировано в Новосибирск.

— Паспортов в сельской местности тогда не было. Метрику никто не спросил. Справку из сельсовета предъявил, такой документ достать было проще пареной репы. Так что 28 ноября сорок первого я уже был кремлевским курсантом, принял военную присягу. А после разгрома немцев под Москвой училище возвратилось в столицу, в свои казармы. Фашисты все еще бомбили Москву, и курсантам пришлось немало потрудиться при ликвидации последствий бомбежек. Учились, работали, готовились к первомайскому параду на Красной площади и к выпускным экзаменам. Парада в 42-м не было. А марш-бросков, стрельб, тактических занятий — и дневных и ночных — было вдосталь. Готовили, из нас не «пушечное мясо»… командиров. По шоссе Энтузиастов, за село Ивановское — теперь-то это городской район — еще километров двадцать с оружием, с полной выкладкой на стрельбище то ускоренным шагом, то бегом. Худенький был, силенок маловато, однако тянулся, от других не отставал. Учебу закончил успешно, в числе отличников.

— И отправился лейтенант Дмитрий Язов на фронт… Запомнился первый фронтовой день?

— Случилось так, что прибыли мы, лейтенанты на Северо-Западный фронт, в 54-ю армию, 27 июля 1942 года. А в этот день был объявлен знаменитый приказ № 227 Верховного главнокомандующего, известный под названием «ни шагу назад».

В дивизии, куда меня назначили, — построение. Перед строем был объявлен приговор военного трибунала о расстреле за трусость командира артиллерийского взвода. В разгар боя, когда фашистские танки пошли на позиции взвода, командир струсил и бежал в тыл, бросив своих артиллеристов. К чести их, они не дрогнули, отбили и эту атаку фашистов. А младший лейтенант Степанов по приговору трибунала был расстрелян перед строем своих бывших однополчан. Такой была первая встреча с фронтом.

— Северо-Западному фронту была посвящена известная и поныне песня композитора Матвея Блантера на стихи Михаила Матусовского «Наша военная молодость — Северо-Западный фронт».

— Как же, мои однополчане знают и любят эту песню, называют ее фронтовым гимном. Позже, как известно, было образовано два фронта — Ленинградский и Волховский. Я воевал на Волховском. Активной обороной войска фронта изматывали врага. Когда пал Севастополь, из Крыма под Ленинград была переброшена армия Манштейна. Бои у нас были жестокие, кровопролитные.

28 августа Дмитрий был ранен. Вернулся в свой полк, в свою роту. Вскоре был убит ротный, и Дмитрий похоронил его на сельском кладбище, рядом с могилой, где уже, как оказалось, лежал его погибший в бою отчим.

— Сейчас иные «умники» говорят, что зря наши два фронта провели операцию «Искра». Положили, мол, много бойцов. Но о том, что в результате этой операции буквально растворилась фашистская армия, «умники» помалкивают. Не взяли фашисты Ленинград, не уничтожили войска наших двух фронтов, ни других задач хваленые гитлеровские генералы решить не сумели. А значит, если они не решили, то мы свои задачи решили. Да, не сумели еще прорвать блокаду, но измолотить армию Манштейна, другие соединения врага смогли. А главное — Гитлер не снял из-под Ленинграда, как планировалось в Берлине, ни одной части, не бросил ее под Москву.

— Нынче «умников», о которых вы говорили, развелось невидимое множество. Сейчас те, кто воевал, больше помалкивают, да им и слова не дают. Говорят о войне другие, кто, выполняя чужой заказ, все ставит с ног на голову. Клевещет на нашу армию, ее полководцев, на страну, на великую победу.

— Некоторые договорились до того, что не Гитлер,