Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах - Вадим Юрьевич Солод

1. Вы говорите неправду, Сосновский, утверждая, что ничего не знаете о нашей революционной работе. Вы её знаете. Поэтому нечего генеральски окрикивать: „эти ещё откуда“.

2. Вы демагогически подсмеиваетесь над „непонятными“ згараамба, барчумба и др. В Лефе есть статьи Винокура и Арбатова, где вся эта „непонятность“ объяснена и разжёвана.

3. Вы сознательно наивничаете, сопоставляя „дай на май“ с „дай на чай“. Вы прекрасно понимаете, что просить на чай у барина и брать рупь у своего товарища рабочего не одно и то же.

4. Вы неосторожно подозреваете политическую благонадёжность Терентьева, Кручёных и Зданевича. Простой справки достаточно, чтобы убедиться в противном.

5. А покрикивать на Маяковского и Винокура, истолковывая их отказ от избитой фразеологии как отказ от самих понятий, — или элементарная безграмотность, или же просто…

6. Вы позволяете себе, называя Лефов ловкачами, кивать на ЦЖО и Госторг; т.-е. сравнивать их с ворами и взяточниками.

Легче на поворотах, Сосновский!

7. В заключенье вы обрушиваетесь на Госиздат: как смели издать Леф? Значит, Леф издавать нельзя, а юбилейный сборник Собинову можно? Почему? Не потому ли, что „прочитав внимательно список изгрызываемых Лефом, я нашел там и себя“? („Правда“ № 113).

Не потому ли, что Собинов нежно ласкает ваши ушки, а Леф — совсем наоборот?

Довольно, Сосновский! Так просто вам от Лефа не отгрызться. Ваш фельетончик может рассчитывать на минутный бум только среди людей, не читавших Лефа.

И ещё. Вспомните судьбу своей статейки „Довольно `маяковщины`“. Вы бы сейчас охотно от неё отказались».

В 1923 году ещё можно было запросто обращаться к заведующему отделом агитации и пропаганды ЦК ВКП(б): «Легче на поворотах, Сосновский!»

В августе 1924 года Верховным судом РСФСР в порядке кассации рассматривалась жалоба гр. Любимова Л. Н. на решение народного суда Замоскворецкого района г. Москвы.

Истец заключил договор с Гостехиздатом (ГТИ) на второе издание написанной им книги «Пучины на железных дорогах и меры по их устранению». Издательство выдало автору вознаграждение по 3 рубля 36 коп. за авторский лист, в общей сумме 16 рублей 80 коп. Как следует из иска, автор согласился на эти «кабальные» условия «ввиду крайне тяжёлых материальных условий». Руководствуясь ст. 6 типового издательского договора, Любимов уведомил издательство о его расторжении в связи с неисполнением Гостехиздатом сроков выхода книги и предложил заключить новый договор на новых финансовых условиях. Гостехиздат, в свою очередь, уведомил автора о том, что его книга уже находится в наборе.

После чего гр. Любимов и обратился в народный районный суд с иском о взыскании с ответчика убытков в сумме 350 рублей, либо об обязании издательства заключить с ним новый договор с оплатой по соответствующему тарифу и выдачей ему 50 авторских экземпляров книги. Иск был передан в Московский губернский суд по подсудности, который установил, что рукопись книги для печати Любимов сдал в издательство в январе 1922 года, а книга была выпущена в мае 1924 года, что нарушило существенные условия издательского договора по срокам исполнения обязательств.

Своим решением 23–27/Х 24 г. Замоскворецкий суд обязал ответчика выплатить автору «дополнительное вознаграждение в сумме 250 рублей, исходя из размера книги в 5 печатных листов и установленному ныне ГТИ — авторского гонорара 50–60 рублей за печатный лист, выдать автору 25 экземпляров книги бесплатно», а также взыскал с издательства судебные издержки по данному делу в сумме 20 рублей.

Ответчик оспорил постановленное решение, мотивируя свою позицию тем, что истец не доказал своих убытков, суд в любом случае должен был учесть 16 руб. 80 коп., полученных автором авансом, а также то обстоятельство, что обозначенная на книге дата выхода 1922 год означала обязательство издательства напечатать книгу, а не выпустить её в свет, что было предусмотрено в договоре.

Гражданская Кассационная Коллегия (ГКК) Верховного суда РСФСР 21 февраля 1925 года пересмотрела соответствующее решение Московского губернского суда, постановив по данному делу определение и указав, что «губсуд, определяя размер этих убытков, должен был принять во внимание, что по неосуществлённому договору истец получил от ответчика 16р. 80 коп., и на эту сумму уменьшить присуждённую истцу сумму. ГКК определяет: решение Московского губсуда от 23–27/Х-24 года утвердить, уменьшив присуждённую сумму на 16 руб. 80 коп., взыскать таким образом с Гостехиздата в пользу Любимова основную сумму в размере 233 руб. 20 коп., независимо от обязанности истца доставить гр. Любимову 25 книг или уплатить стоимость их в пятьдесят рублей».

26 марта 1925 года Гражданская Кассационная Коллегия Верховного суда РСФСР в порядке ст. 249 и ст. 91 ГПК РСФСР постановила определение по делу № 31209 1924 года по частной жалобе театра «Комедия (бывший театр Корша)» на определение Ленинградского губернского суда от 21/III 25 года по иску Ленинградского театрального управления при Губполитпросвете ГУБОНО к гражданам А. Н. Толстому и П. Н. Щёголеву о предоставлении истцу монопольного права постановки пьесы «Заговор императрицы» и о взыскании убытков.

Если в первом случае речь шла о типичном судейском невнимании к фактическим обстоятельствам гражданского дела, то рассмотрение частной жалобы театра «Комедии» вполне можно рассматривать как прецедент.

30 января 1925 года ЦИК и СНК СССР приняли постановление «Об основах авторского права» в изменённой редакции, поэтому речь идёт о первых судебных делах, при рассмотрении которых применялись положения нового закона.

Алексей Николаевич Толстой после своего возвращения из эмиграции стал одним из самых известных и титулованных (конечно, после А. М. Горького) советских писателей.

Особую популярность на родине «красный граф» приобрёл после выхода в свет искренне любимого миллионами советских читателей приключенческого романа «Гиперболоид инженера Гарина» и второй части его трилогии «Хождение по мукам» — «Восемнадцатый год», — за которую в итоге их автор был удостоен Сталинской премии I степени.

В 1925 году Алексей Толстой вместе со своим соавтором Павлом Щёголевым написали пьесу «Заговор императрицы», где действующими лицами являлись императорская чета — Николай II и Александра Фёдоровна, — фрейлина Е. И. В. Анна Вырубова, старец Григорий Распутин, князья Андроников и Феликс Юсупов, и другие ещё не забытые окончательно исторические персонажи.

Для придания драме подлинной историчности соавторы заблаговременно издали в СССР «Дневник Вырубовой», при этом скрыли от читателей, что он от начала и до конца являлся вымыслом, а его настоящими авторами являлись сами фальсификаторы. Зачем это было нужно Алексею Николаевичу, совершенно непонятно, да и крупнейший пушкинист и специалист по современной истории России П. Е. Щёголев[209] от этой странной публикации больше проиграл, чем приобрёл.

В прологе пьесы драматурги писали: «Сейчас мы прикоснёмся к тому главному и тайному центру, где в последние месяцы императорского режима делалась внутренняя политика. Этот центр