Шпаргалка для ленивых любителей истории. Комплект из 3 книг - Александра Маринина

В 1760 году девятилетний Жозеф заболел туберкулезом, и шестилетнего Луи Огюста приставили к нему в качестве товарища по играм. И как только не побоялись? Неужели не знали, что туберкулезом можно заразиться? Или знали, но легко пожертвовали самым нелюбимым из четверых сыновей? Мне почему-то кажется, что знали: еще в 390 году до нашей эры (!) Исократ писал о заразности этого заболевания, такого же мнения придерживался и Аристотель, а о том, что туберкулез передается воздушно-капельным путем, говорил в одиннадцатом веке знаменитый врач Авиценна. Чем же, кроме полного равнодушия, можно объяснить решение дофина Людовика Фердинанда и его супруги подвергнуть ребенка такому риску? И, полагаю, ребенок прекрасно осознавал, что происходит: он никому не нужен, его никто не любит, заразится и помрет – да и ладно, не жалко.

Мне кажется, именно этот эпизод из детства начал формирование у Луи Огюста мысли о собственной незначительности. Отсюда пошли и неуверенность в себе, нерешительность, замкнутость, страх проявлять эмоции и чувства.

Кроме того, Луи Огюст действительно заразился. К счастью, болезнь протекала в совсем легкой форме и выразилась в том, что до окончания пубертатного периода мальчик постоянно прибаливал какими-то легочными хворями. Но с годами все прошло.

В марте 1761 года Жозеф умер, наследником престола после своего отца-дофина стал Огюст. Он видел, что родители этому не рады. Более того, чувствовал, что его словно бы винят: почему умер он, наш самый любимый, а не ты, никчемное ничтожество? Но все понимали: делать нечего, когда-нибудь этот мальчик унаследует престол после деда и отца, и нужно начинать его готовить. Луи относился к подготовке ответственно, много занимался латынью, математикой, историей и иностранными языками.

В 1765 году умер отец, дофин Людовик Фердинанд. Между прочим, тоже от туберкулеза. Мария Жозефа самоотверженно ухаживала за супругом, заразилась и умерла в 1767 году. После смерти мужа она настолько погрузилась в свое горе, что ей стало уже не до детей, так что эмоционально принцы и две их сестренки осиротели еще при живой матери. Зато у них был дед, да какой! Элегантный, считавшийся самым красивым мужчиной Франции. И страной правит уже полвека. Перед таким остается только трепетать. Неудивительно, что в присутствии дедушки робкий от природы Огюст становился еще более застенчивым, неловким и неуклюжим. А ведь он теперь дофин! Он первый в очереди за короной.

Из наставлений своих учителей и воспитателей Луи Огюст твердо усвоил, что обязанностью добродетельного монарха является любовь к своим подданным и стремление к их счастью. И твердо решил, что воплотит эти идеи в жизнь, как только станет королем. Все люди равны от природы, и самое лучшее, если ими будет править добрый, мудрый и справедливый руководитель, пользующийся народной любовью. Вы уже все поняли, правда? Необъяснимое неравенство между родными братьями, чувство отверженности и ненужности привели к тому, что у дофина сформировалось твердое убеждение: нужно установить социальную справедливость, и тогда его будут любить. Не последнюю роль сыграл и пример царственного деда, который своим разнузданным поведением заставил французов ненавидеть себя. Нет, такое правление к любви не приведет. А Луи Огюст очень хотел любви и очень боялся ненависти. Как пишет Петер Клаус Хартманн, «принц мечтал о несбыточном золотом веке, в котором он сможет обеспечить счастье своим подданным».

В 1770 году, когда дофину уже исполнилось 15 лет, его воспитание в качестве будущего короля было завершено. Каким стал дофин к этому времени? Как обычно, единства мнений у историков нет. Одни считают, что он был слабохарактерным юношей, не способным понять реалии своего времени. Другие же утверждают, что Луи Огюст превратился в стойкого, непоколебимого молодого человека, который научился преодолевать свой эгоизм и владеть собой. И кому верить?

Внешне Луи Огюст был совсем непривлекательным: несимпатичный, склонный к полноте, с неровными зубами и переваливающейся походкой, да еще и с довольно противным голосом. Добавьте к этому полное отсутствие светского лоска, робость и зажатость, неумение свободно вести беседу – и вы получите более или менее полное представление о том, какого мужа получила хорошенькая, искрящаяся весельем и радостью жизни австрийская принцесса Мария-Антуанетта. Если у вас не очень хорошо с мысленной визуализацией – можно посмотреть фильм 1938 года «Мария-Антуанетта», и вы все увидите своими глазами.

После первой брачной ночи дофин записал в своем дневнике только одно слово: «Ничего».

То, что проблемы у молодых супругов были, – исторический факт. Брак действительно долгое время оставался нереализованным. Но тут у историков снова нет единства мнений. Одни полагают, что вопрос решился спустя три года после свадьбы, в 1773 году, другие считают, что долгожданное событие произошло в 1777 году. С причинами неловкой проблемы тоже нет полной ясности. Одни источники утверждают, что виной всему фимоз, который устранили путем хирургической операции, другие же склонны полагать, что все дело в неопытности супругов. Третьи винят во всем Марию-Антуанетту, которую муж не привлекал чисто физически, поэтому она и не особо старалась и при возможности уклонялась от своих обязанностей. Выход из ситуации многие авторы связывают с приездом во Францию старшего брата Марии-Антуанетты, императора Иосифа Второго, который инкогнито посетил Версаль (то есть визит был неофициальным, без помпы и праздников) и якобы провел с сестренкой и ее мужем доверительную беседу, причем не одну. После визита он написал брату письмо, в котором весьма подробно изложил саму проблему, содержание своих разговоров с сестрой и зятем и добавил, что они «полные неумехи», Людовик все делает неправильно, а у Марии-Антуанетты нет никакого интереса к супружеской жизни. Да, такое письмо было, но кто может гарантировать, что все написанное в нем – чистая правда? О чем на самом деле разговаривали Иосиф, Людовик и Мария-Антуанетта? О том, что нужно все-таки решиться на операцию? Или о применении различных сексуальных техник?

Но как бы там ни было, в 1778 году королева забеременела. Значит, все состоялось.

Но я снова увлеклась и забежала вперед, а ведь мы только-только похоронили дедушку Людовика Пятнадцатого и оставили молодого короля в полной растерянности: к кому обращаться за советом? Луи Огюст не собирался ждать, пока министры прежнего правительства выйдут с карантина: он им не доверял, они были связаны с его дедом, который довел страну до весьма прискорбного состояния. Нужно все менять, нужно начинать реформы. И кто же подойдет лучше, чем граф де Морепа, вернувший в свое время Франции славу морской державы и занимавший должность государственного секретаря по военно-морским делам! Морепа был в 1749 году отстранен от должности и изгнан, потому что написал эпиграмму против мадам Помпадур, которая была