Дуглас Боттинг - Джеральд Даррелл. Путешествие В Эдвенчер

Собравшиеся возложили цветы на могилу, мраморная плита полностью исчезла под весенними цветами и вереском. На могиле были выбиты слова, написанные девяносто лет назад пионером охраны окружающей среды американцем Уильямом Бибом:

«Красоту и гениальность произведения искусства можно восстановить, даже если оно будет уничтожено; исчезнувшая гармония может много лет спустя вдохновить другого композитора; но когда последний представитель расы живых существ перестанет дышать, потребуется иной мир, чтобы эта раса вновь появилась на Земле».

Джеральд Даррелл был гражданином мира, человеком на все времена. В день его похорон было сказано и о еще одном его даре — об умении дру­жить и любить, о щедрости, доброте, о его открытости и чувстве юмора. В этом ему не было равных.

Жизнь Джеральда закончилась, он перешел в иной мир, оставив эту планету своим друзьям и коллегам. «Дайте-ка я вам кое-что скажу», — лю­бил повторять он. Это было его кредо, его молитва, слова, которые он мог повторять бесконечно. Мир представлялся ему бесконечно прекрасным и достойным восхищения.

«Я видел тысячи закатов и восходов,

На земле, где растут тропические леса и вздымаются к небу горы. Залитые солнечным светом; Я видел тысячи лун…

Я чувствовал на своем лице нежный и мягкий, словно дыхание возлюб­ленной, ветер; чувствовал ветер, который нес в себе ароматы тропического леса, запахи миллионов цветов…

Я слышал тишину:

Горячую, трепещущую тишину, когда все замирает под палящими лу­чами солнца;

Тишину, которая повисает в зале, когда отзвучат последние аккорды великой музыки…»

Он ушел, но все это осталось с нами.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Мемориальная церемония состоялась в большом зале лондонского Му­зея естественной истории — этого собора мира растений и животных — жарким, душным вечером июня 1995 года. Более тысячи человек — чле­нов Фонда, поклонников, друзей и коллег — пришли почтить память Дже­ральда Даррелла. Очередь выстроилась через всю улицу, публика толпи­лась вокруг скелета гигантского динозавра под готическими галереями му­зея.

Церемонию подготовил и провел один из ближайших друзей Джераль­да. Здесь говорили о жизни и работе этого великого человека. Была подго­товлена фотовыставка, демонстрировались фрагменты из его фильмов, за­читывались выдержки из его книг, звучала его любимая музыка. Сэр Дэвид Эттенборо говорил о магии Даррелла, которая повлияла на жизни очень многих людей. Он был крестоносцем. «Джеральд намного опередил свое время, — сказал Эттенборо. — Он сумел создать собственный зоопарк, ос­новной целью которого стало спасение вымирающих животных». Принцес­са Анна зачитала послание Джеральда Даррелла будущим поколениям, где он призывал людей ценить свою планету и заботиться о сохранении биоло­гического разнообразия. Это послание принцесса собственноручно заложи­ла в основание павильона Джерсийского зоопарка. Том Лавджой и Роберт Ратнер, почетный председатель и президент Международного Фонда охра­ны дикой природы, прислали из Америки тексты своих выступлений. Зву­ки музыки и голоса раздавались под сводами музея и умолкали. Многие хо­тели проститься с Джеральдом. И вот это прощание состоялось.

Или не состоялось? Однажды утром, когда Джеральда уже не было с нами, я прогуливался с Ли по зоопарку, основанному им много лет назад. Стояло дивное, очень ясное утро. Зоопарк мирно встречал рассвет. Глубо­кий покой нарушали только пронзительные крики птиц, ворчание лему­ров, рычание хищников.

Я был новичком в этом мире. Я знал основные сведения, но не знал де­талей. Для меня зоопарк, созданный Джеральдом Дарреллом, представ­лялся удивительной загадкой, головоломкой, которая с каждой минутой становилась все интереснее и интереснее. Вокруг себя я видел маленьких медвежат, кувыркающихся в своем вольере, орангутанов, карабкающихся по решеткам, лемуров, выглядывающих из-за дубовых ветвей, золотистых тамаринов, раскачивающихся на веревках среди кустов камелий, загадоч­ных ай-ай, белых сов, розовых голубей, клювогрудых черепах. Везде жи­вотные играли, резвились, носились, спали — жили! Только самка снеж­ного леопарда казалась печальной. «На одну шубу нужно десять таких жи­вотных, — гласил плакат, размещенный возле ее клетки, — а носить ее будет только одно».

Я подошел к вольеру равнинных горилл. Самки и детеныши сбились в кучку, излучая ощущение удивительного покоя и единства. Надежда Джерсийского зоопарка, будущий производитель уставился на меня. Моло­дой самец сидел, откинувшись назад, как обычный человек. Ко мне подо­шел незнакомый мне человек.

— Я слышал, вы пишете биографию Джерри, — сказал он. — Я тоже пишу биографию.

Я удивился такому совпадению.

— Правда? — спросил я. — И чью же?

— Джамбо.

— Какого Джамбо? — не понял я.

— Джамбо, — повторил человек. — Нашей гориллы. Заместителя Джерри, так сказать. Патриарха нашего племени.

Биография гориллы — мне показалось, что я попал в кэрролловскую Страну Чудес. Мы подошли к другой клетке, и тут Ли окликнул один из смотрителей.

— Как дела? — поинтересовалась она.

— Отлично, — радостно ответил смотритель. — Она разродилась среди ночи. Без каких-либо проблем. Отличные роды. Просто майский день!

— Кого она принесла? — спросила Ли.

— Мальчика и девочку! — Смотритель не мог сдержать радости и гор­дости, а потом добавил загадочную фразу: — Отличной окраски!

Отличной окраски? Я был уверен, что смотритель говорит о том, что близнецов родила его собственная жена, но меня ужасно удивило то, в ка­ком тоне он говорит о собственных детях.

— Это смотритель очковых медведей, — пояснила Ли, заметив мое не­доумение. — Одна из медведиц только что принесла медвежат.

Рождение двух детенышей у животного, которому грозит вымирание, прекрасный повод для торжества. Именно для этого и были созданы Джер­сийский зоопарк и Фонд охраны дикой природы.

Мы подошли к клетке, где сидела маленькая коричневая утка. Доволь­но скучное создание на мой взгляд, типичная «серая мышка». Иногда утка поджимала одну лапу, а порой вставала на обе. Больше она ничего не дела­ла, даже не крякала. Но эта утка находилась здесь не для того, чтобы раз­влекать публику. Она прибыла сюда, чтобы спастись от уничтожения, а уж как она выглядела — это было дело десятое. Непривлекательное создание оказалось мадагаскарским чирком, редчайшей уткой в нашем мире. В мире такие утки насчитывались единицами. Никто не знал о том, как она раз­множается — в какое время года, где устраивает гнезда — на земле или на деревьях. Гнезд и яиц обнаружить не удалось. Утку это не волновало. Она была не на Мадагаскаре, но какое ей до этого дело. Здесь есть пруд с чис­той водой. Никто не охотится на нее и не гоняет. Здесь нет людей с мачете и факелами, которые уничтожают зеленые кусты, где так приятно жить. Пища вкусная, а смотрители приветливы.