Адмирал с Тихого Дона. Адмирал Бахирев (1868-1920) - Дмитрий Роговой

нарушать!». И если они такое указание получили, то, конечно, обязаны были его выполнять. В то же время у германских или английских моряков вполне могли быть совершенно иные приказы, или же вовсе никаких приказов, что развязывало им руки. Иными словами, сегодня мы не имеем полной информации о данном вопросе, не знаем, какие указания были у М.К. Бахирева и, соответственно, не можем выносить суждения на этот счет.

Единственно, что можно утверждать точно, так это то, что «Готландский инцидент» не повлек за собой серьезных политических последствий – дипломаты России сработали хорошо и шведская Корона была полностью удовлетворена русскими объяснениями. Весьма иронично об этом писал А.К. Вейс: «… да и то мы так увлеклись стрельбой, что не заметили, что «Альбатрос» вошел в район шведских вод, и несколько наших снарядов чуть не попало в остров Готланд. Впоследствии из этого вышла целая переписка со шведским правительством, чуть не произошел дипломатический разрыв. Но, в конце концов, все как-то уладили: приплели здесь туман и всякие неизбежные на море случайности. Одним словом, вышло так, что чуть ли не сама Швеция во всем этом оказалась виновата, так как их остров Готланд в данный момент не только стоял не на месте, но вдобавок полез сам на наши выстрелы.»

Итак, завершая описание первого эпизода боя у Готланда, мы приходим к выводу, что русского командующего совершенно не в чем упрекнуть. Говорить о том, что М.К. Бахирев» не стал решительно сближаться с немецкими кораблями, а «затеял сложное маневрирование», нельзя, потому что его корабли все время шли либо наперерез курсу вражеского минного заградителя, либо же догоняли его на параллельном курсе (исключение – обход дымов 2-ой полу бригадой крейсеров). То есть М.К. Бахирев как раз и сделал все, чтобы как можно быстрее сблизиться с неприятелем, а воспрепятствовал этому тот факт, что немцы превосходили его корабли в скорости и даже «Альбатрос», развивая до 20 уз., практически не уступал в этом русским крейсерам. Формально, конечно, крейсера типа «Богатырь» могли идти 23 уз, но на практике «Олег» столько не развивал.

Русские артиллеристы продемонстрировали отличное владение материальной частью, выдав «на-гора» хороший процент попаданий. М.К. Бахирев в этом эпизоде боя принял немного решений, но ни одно из них нельзя признать ошибочным. То, что он не приказал сосредоточить огонь на идущих в атаку вражеских миноносцах, но продолжал преследовать «Аугсбург», концентрируя на нем огонь 203-мм и 152-м орудий, следует считать не только верным, но и смелым поступком командира. Шансов уничтожить «Аугсбург» у М.К. Бахирева практически не было, разве только случайным и очень удачным попаданием сбить ему ход: русский командующий попытался реализовать эту возможность – не его вина, что чуда не случилось.

В целом же можно констатировать, что ни 1-ая бригада крейсеров, ни ее адмирал за свои действия не заслужили никакого упрека. Однако теперь русские корабли ждала встреча с броненосным крейсером «Роон». Итак, в 09.12 «Альбатрос» выбросился на камни. К этому времени германский корабль был «окружен» со всех сторон – к югу от него находился броненосный крейсер «Баян», к северу и северо-востоку – «Адмирал Макаров» и «Богатырь» с «Олегом», а к западу – остров Готланд. С этого момента и до начала боя со вторым германским отрядом, возглавляемым крейсеров «Роон», прошло немного меньше часа (перестрелка с «Рооном» началась в 10.00–10.05, по различным данным), но этот период, как ни странно, совершенно не освещается исследователями – такое ощущение, что в это время ничего не происходило.

На самом деле период между двумя схватками весьма интересен и насыщен событиями – попробуем разобраться в них.

Итак, после того как в 09.12 германский минный заградитель оказался на шведских камнях, Михаилу Коронатовичу Бахиреву следовало убедиться в том, что «Альбатрос» не сможет самостоятельно покинуть шведские воды, а затем – собрать свой отряд воедино и возвращаться домой. При этом следовало учитывать, что русские корабли разошлись весьма широко – судя по русской схеме, расстояние между «Баяном» и «Адмиралом Макаровым» составило не менее 10–12 миль, а «Олег» с «Богатырем» находились от «Баяна» еще дальше к северу.

Бой у острова Готланд 19иня/2 июля 1915 года

Возможно, это расстояние было меньше, но очевидно, что русские крейсера действительно очень сильно растянулись. Иными словами, только для того, чтобы «Баян» подтянулся к «Адмиралу Макарову», требовалось примерно полчаса при условии, что он начал бы движение немедленно после посадки «Альбатроса» на камни – а потом следовало еще догонять бронепалубные крейсера. В принципе, это время можно было сократить, если бы «Адмирал Макаров» приказал «Богатырю» и «Олегу» и пошел сам на сближение с «Баяном», но зачем ему было это делать? Такой поступок имел бы смысл ввиду неприятеля, но его на горизонте не было. «Аугсбург» бежал, но если бы даже и появился, то это можно было расценить как подарок артиллеристам «Баяна». Иными словами, не было никакой причины, по которой русскому командующему следовало срочно бежать навстречу «Баяну», а не дождаться его подхода.

Затем следует одна из многочисленных загадок данного боя, на которую вряд ли когда-либо будет дан ответ. Известно, что в 09.35 «Богатырь» «обнаружил» подводную лодку к востоку от себя, о чем радировал остальным кораблям бригады. Дальнейшее красочно описывает командир «Баяна» А.К. Вейс в свойственной ему юмористической манере: «Итак, закончив убиение младенца, мы пустились восвояси, но вот какому-то крейсеру, «Олегу» или «Богатырю», почудилась подводная лодка, сообщил он это сигналом, и было достаточно, чтобы вдруг подводных лодок появилось несметное количество, и с крейсеров пошла такая скорострельная пальба, что море закипело от снарядов. Не сразу мне удалось прекратить стрельбу на «Баяне», горнисты надрывались со своими рожками, я все больше накаливался……Я видел, как «Макаров» стрелял по гильзе от дымовой завесы, семафорил об этом на «Макаров», но это было бесцельно» Никто другой из отечественных либо иностранных источников не упоминает о «бешеной стрельбе» после 09.35. С другой стороны, есть упоминание о том, что крейсера М.К. Бахирева открывали огонь по мнимым подводным лодкам уже много после боя с «Рооном»: «Уже в 11 ч 15 мин «Олег» обстрелял очередной мнимый перископ подводной лодки. Спустя примерно полчаса три других крейсера бригады вели энергичную стрельбу по другому «перископу».» Могло ли быть так, что А.К. Вейса подвела память, и обстрел, который он описал, происходил не в 09.35, а позднее? Или же, наоборот, это В.Ю. Грибовский ошибочно отнес данный эпизод на более позднее время? А может быть, русские крейсера «воевали» с подводными лодками и до,