Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Гусейнова

«Правда» сообщила об отставке Хрущёва, и он стал политическим невидимкой, после чего гонения на Церковь немного ослабли. Так что владыке Никодиму повезло в полном смысле слова. Как, впрочем, и Хрущёву. Ведь прикажи «Хозяин», и Хрущёв мог бы стать и Ежовым, и Берией…

Серебряный Бор

Резиденция председателя ОВЦС располагалась на окраине Москвы, в Серебряном Бору, и была выстроена как загородный дом. Вокруг неё были дачи послов иностранных государств, аккредитованных в Москве. В 1970-х годах там жил не только митрополит Никодим, но и два его заместителя по Отделу: архиепископ Ювеналий (ныне – митрополит Крутицкий и Коломенский) и епископ Хризостом (ныне – архиепископ Виленский и Литовский). Резиденцию в обиходе так и называли: «Трёхсвятительское подворье»; дом находился на 2-й Парковой линии, 52. На этот адрес посылали свои письма те прихожане, с которыми владыка состоял в переписке. Некоторые из них, по душевной простоте, выводили на конверте: «Серебряный Бор, 2-я просека…”

В резиденции митрополита была устроена небольшая часовня и великолепная ризница с древними иконами ещё дониконовского времени. Однажды резиденцию митрополита в Серебряном Бору посетили родственники владыки, в то время, как он совершал там литургию в полном архиерейском облачении. Маленький мальчик, присутствовавший при этом, рассказывал потом: «Я был у Царя!»

Владыка запросто общался не только с «царями», но и с императорами. Так, он побывал в Эфиопии ещё до переворота, который возгласил «друг страны Советов» Менгисту Хайле Мариам. И митрополит Никодим имел встречу с императором Хайле Селассие, после чего в Ленинградскую духовную академию начали прибывать на учёбу посланцы с Чёрного континента.

Начало 1960-х годов – это разгар гонений на Церковь, бесчинства местных «хунвейбинов». В Ленинграде уполномоченный пытался сорвать крестный ход в первую Пасху служения митрополита Никодима на Ленинградской кафедре [103] . Как обеспечить безопасное проведение пасхального богослужения в Николо-Богоявленском кафедральном соборе? А вот как. В страну с официальным визитом прибывает королева Нидерландов. Поставим её на клирос, а потом пригласим участвовать в крестном ходе. И комсомольских «активистов» милиция ближе, чем на километр, не подпустит.

Владыка Никодим благожелательно относился к старообрядцам и искренне сожалел о том, что они воздерживаются от сближения с Русской православной Церковью. У себя в резиденции, в Серебряном Бору, владыка часто носил старообрядческую монашескую полумантию. Именно по инициативе владыки, изложенной им в специальном докладе на Поместном соборе Русской православной Церкви 1971 г. участники Собора определили упразднить клятвы, наложенные Московскими соборами 1656 и 1667 гг. на старые церковные обряды и их последователей. Было также разрешено староверам посещать храмы Московского патриархата и причащаться в них в случае необходимости.

В те годы реакция старообрядцев на решение Поместного собора была сдержанной. («А мы эти проклятия никогда и не признавали».) Развитие отношений началось лишь в период недолгого правления старообрядческого митрополита Андриана (Четвергова) (2003–2005) Да и в эти годы «упёртых» старообрядцев смущали встречи Андриана с иерархами Русской православной Церкви. А высказывания митрополита об улучшении отношений с Московской патриархией и даже о духовном единстве русского народа у многих вызывали насторожённость.

Став членом Президентского совета по взаимодействию с религиозными объединениями, Андриан был везде «персоной грата». В поездках по стране его принимали губернаторы и, что не менее важно, епископы Московского патриархата. На людях Андриан стал появляться не в чёрной шапке с меховой оторочкой, а в белом куколе – точно таком же, как и у Святейшего Патриарха Алексия II. Событием в жизни России стало его выступление на Всемирном русском соборе, куда он прибыл по приглашению Русской православной Церкви.

Обладая неограниченным влиянием в Московской патриархии, владыка Никодим продвигал своих ставленников в епископат, на должности, связанные с долгосрочным пребыванием за границей. Это была вынужденная мера. В те годы Совет по делам религий препятствовал обновлению епископата Русской православной Церкви на территории Советского Союза. А рукоположить архиерея для служения за границей – это пожалуйста: «с глаз долой из сердца вон». Но вот отслужит епископ несколько лет на чужбине и возвращается на родину из «долгосрочной командировки». Как говорится, «не ждали». И тут уж власти волей-неволей соглашаются на его «трудоустройство» в епархии. (В итоге к 1970 г. средний возраст епископата Русской православной Церкви снизился до 50-ти лет. Таким образом, Церковь оказалась обеспечена молодыми и деятельными епископами в среднем на 30 лет, что гарантировало её историческое бытие в самый трудный период новейшей церковной истории, притом совершенно мирным, неконфронтационным путём.) [104]

И уж конечно митрополит Никодим мог бы в этом смысле «озолотить» своего племянника Георгия, который иногда гостил у владыки в Серебряном Бору. Но владыка был в этом отношении чрезвычайно щепетилен и непотизма не поощрял. И Жора пошёл по медицинской части.

Энергия владыки была неисчерпаемой. Даже одержимый сердечными недугами, он разрывался между обеими столицами. Лёжа на одре болезни в Серебряном Бору, он постоянно работал с бумагами. Иногда что-то срочное нужно было отправить в Питер. И тогда начинал работать «воздушный мост». Иеромонах Лев выезжал на архиерейской «Чайке» в Шереметьево (Шереметьево-2 тогда ещё не было) и вылетал в Ленинград. Секретарь епархии протоиерей Борис Глебов встречал его в Пулково, и епархиальная «Волга» следовала к адресату. Иногда вдогонку следующим рейсом посылали кого-нибудь из иподиаконов. Затем бумаги (и о. Лев при них) возвращались в Первопрестольную – к митрополиту. Бывали дни, когда иеромонах Лев делал за день две «ходки» туда и обратно. В шутку его называли аэромонахом.

Но были «аэромонахи» и посолиднее. Как-то владыка летел в ГДР с о. Маркеллом, – «особой, приближенной к святителю» ещё в конце 1960-х годов (впоследствии архимандрит Маркелл – настоятель Феодоровского Государева собора в Царском Селе (г. Пушкин); с 2006 г.– епископ Петергофский). В салоне 1-го класса с каждой стороны – по два кресла; владыка сидит у окна. Подходит стюардесса и приглашает митрополита пройти в кабину пилотов. Вспоминает епископ Маркелл:

– Сижу долго, святителя всё нет. Начинаю беспокоиться, стучу в кабину, мне открывают дверку. (Тогда, в дотеррористическую эпоху, это было просто.) Смотрю, святитель в рясе, с бородой, сидит за штурвалом. На голове наушники, сбоку, на подставке, как положено, командирская чашечка кофе.

Потом владыка объяснил изумлённому о. Маркеллу, что его как постоянного, «знатного» пассажира узнали пилоты и любезно пригласили «порулить» воздушным лайнером. А чтобы самолёта не свалился в «штопор», святителя усадили за штурвал дублёра.

Обратный путь владыка проделывал в «разобранном виде». Там, в ГДР, у него случился очередной инфаркт, и о. Маркелл буквально спас святителя от