Пишите мне на медсанбат - Людмила Петровна Дробинская

Остались ее рисунки и портреты, ее скульптурный бюст, установленный в Военно-медицинском музее.　

Тот день, помню, был душным. Горько пахла полынь. Над Невой собиралась гроза.　

ГЛАВА II

БЛОКАДНЫЕ БУДНИ

Во втором эшелоне

Шел третий месяц блокады. В семь часов утра нас в санитарном отделе армии будил старенький патефон. Пострадавшая от многих переездов пластинка плясала на диске, и охрипший простуженный голос повторял с натугой: «Чего он вздыхает, чего он вздыхает…» Мы дружно вскакивали, чтобы унять патефон, а за тонкой перегородкой смеялась наша любимица, помощница-«кадровичок» Наташа Валюгина — обладательница этой популярной в ту пору пластинки.　

В коридоре с утра пораньше оглушительно гремел голос нашего армейского интенданта И. П. Тищенко. Участник гражданской войны, носивший в петлицах ромб, высокий атлет, крутонравый, гроза армейских хозяйственников, Тищенко по дороге в умывальник кого-то нещадно распекал.　

У окна, выходившего на замерзшую Неву, перед завтраком любили постоять два неразлучных друга — длинный, худой начальник автодорожного отдела армии военинженер первого ранга А. Л. Матвиевский и доходивший ему только до плеча щеголеватый, всегда в начищенных до блеска сапогах начальник отдела военных сообщений военинженер второго ранга П. А. Мещеряков. Иногда к ним присоединялся и начальник отдела горючих и смазочных материалов военинженер второго ранга Годовиков. Кто, глядя на них, усомнится, что дороги, транспорт и горючее — не одно целое?　

После завтрака, становившегося день ото дня все скромнее, все спешили к себе в отделы, а затем в командировки.　

С тех дней прошло много лет, но памятны суровые　будни наших медицинских учреждений, принимавших раненых на юго-западной окраине Ленинграда, в Усть-Ижоре, Понтонной, Саперной, Колпине, вблизи Тосны-реки.　

Блокада изменила условия работы полевых медицинских учреждений. Наши медсанбаты и госпитали мало передвигались, подолгу занимали один и тот же населенный пункт, те же здания, землянки, обрастая «гражданскими» вещами, мебелью. Блокада требовала перестроить систему управления и организации санитарной службы, обобщить первый опыт по оказанию хирургической помощи на разных этапах эвакуации.　

Постоянная помощь санитарного управления фронта и специалистов, конкретное руководство санитарной службой со стороны Военного совета армии и политотдела помогли нам добиться эффективных результатов. В строй возвращалось три четверти раненых и больных.　

Для быстрейшего оказания помощи раненым зимой сорок первого — сорок второго года вся система эвакуации была максимально приближена к переднему краю. Нередко медсанбаты, как это было в Колпине, соседствовали с полковыми пунктами.　

В тылах медсанбатов развертывались полевые и эвакогоспитали. А на линию медсанбата выдвигался армейский транспорт автосанитарной роты — машины ГАЗ-АА с кузовами, снабженными пружинами Кружилина для фиксации трех носилок. Близость переднего края и маломощность немногочисленных госпиталей вынуждали санитарный отдел отправлять многие сотни раненых из расположения армии в госпитали фронта.　

Еще во второй половине октября сорок первого года второй эшелон армии перешел с проспекта Обуховской Обороны в село Рыбацкое и занял красное кирпичное здание средней школы на берегу Невы.　

В деревянных добротных домах Рыбацкого, окруженных приусадебными участками, издавна жили сплавщики леса, рыбаки, мореходы. В каждом доме — рыбачьи снасти, в каждом дворе — опрокинутые днищами вверх лодки.　

В XVIII веке мореходы и рыбаки Рыбацкого уходили сражаться со шведами. Из тех же дворов ушли на фронт в гражданскую и Великую Отечественную войны потомки тех, в честь которых высится старинный обелиск, поставленный повелением императрицы Екатерины при въезде в Рыбацкое…　

Через Рыбацкое пролегала фронтовая дорога для всех, кто служил под знаменами 55-й армии, кто хотя бы один день сражался на колпинском участке фронта, побывал в Понтонной, Саперной, на реке Тосне, кто отдыхал или залечивал раны в гостеприимных домах местных жителей.　

Все работники второго эшелона квартировали неподалеку от школы. Возвращались «домой» поздно вечером или ночью. Остальное время проводили в штабе или в частях. Вечером, в кромешной тьме, мы шли в столовую, подсвечивая дорогу фонариком. Ужин нас не обременял, и мы быстро возвращались к себе в отделы. Начальник первого отделения санотдела Александр Александрович Новиков обычно старался что-нибудь «организовать» для нашей вольнонаемной всегда голодной машинистки Оли Дедовой. Обычно его поход в столовую заканчивался успешно. Радостный и довольный, он нес котелок с супом или кашей в отдел и отдавал Оле. Девушка веселела и еще долго безотказно стучала на своей дребезжащей машинке…

Супруги Орловы

В Понтонной я познакомилась с санитаркой Клавдией Орловой. Это была высокая смуглая женщина с приятным лицом. Волосы, разделенные прямым пробором, были уложены низко на затылке. Большие темные глаза смотрели открыто и печально.　

Попала Орлова на фронт осенью сорок первого. В сгущавшихся сумерках шагала с отрядом по Шлиссельбургскому проспекту в коротком жакете, шерстяном полушалке и русских сапогах, одной рукой держась за санитарную сумку правофлангового.　

— Клава, ну будет тебе, иди домой! Ротный говорил, что переход большой, не дойдешь с голодухи. И все это зря! Не возьмут тебя — это точно. Как доберешься назад? А мне ничего не сделается, ты не думай об этом. Да разве хватит у такой птахи, как ты, силенок на передовой служить да бойцов вытаскивать? Мужчине и то трудно.　

— И что ты, Андрей, меня все уговариваешь, ровно я дитя малое? Решила я твердо. Жили мы вместе в хорошее время, и война нас не разлучит.　

Андрей вздохнул, ничего не ответил и немного замедлил шаг. Молча прошли через село Рыбацкое, Усть-Ижору, держась за руки…　

Неширокое шоссе казалось бесконечным. Лишь повиснувшие в небо ракеты ненадолго освещали дорогу.　

Поздно ночью прибыли в Понтонную. Кое-как прошла первая фронтовая ночь. Клава уснула на полу у жарко натопленной печки. Утром Орлова появилась в медсанбате.　

— Товарищ начальник, — обратилась она нерешительно к начсандиву Лучаеву. — Возьмите меня санитаркой, я все могу делать и ничего не боюсь. Детей у нас с мужем нет, жили мы дружно и теперь хотим быть вместе.　

Не в характере Лучаева, человека очень доброго и отзывчивого, ответить отказом на просьбу женщины. Он глубоко затянулся самосадом, закашлялся и задумчиво переспросил:　

— Расставаться не хотите? Ну что ж, оставайтесь, коли не страшитесь трудностей и опасностей.　

— Спасибо, спасибо, — благодарила Клавдия, еще не веря, что все так быстро решилось. — Можно пойти и сказать мужу?　

— Можно. Ступайте в штабную палатку и получите предписание. Фельдшер батальона вам объяснит, в чем заключаются ваши обязанности. Желаю успеха.　

Сутулясь, тяжело передвигая отечные ноги, начсандив пошел к себе.　

Так стала ротным санитаром железнодорожница Клавдия Орлова. Шли дни, Клавдию полюбили бойцы. Она быстро научилась делать несложные повязки, накладывать жгуты.　

Ранним утром, едва взойдет солнце, Клава обежит землянки, к каждому