Вячеслав Кондратьев - Встречи на Сретенке

Володька закрыл лицо руками.

- Что-то от Сережи давно нет писем, - сказала мать. - Ты бы позвонил ему. Возможно, он уже вернулся?

С Сергеем Володька почти не переписывался, Ксении же Николаевне Сергей писал регулярно, и друг о друге они узнавали от нее.

И Володька позвонил.

- Ну, сэр, у тебя дьявольская интуиция, я ведь только что ввалился и вот-вот хотел звонить тебе. Приходи немедленно. Кстати, сейчас должен зайти Левка Тальянцев - случайно ехали в одном вагоне, - голос Сергея был радостен и бодр.

- Сейчас приду, - коротко ответил Володька.

У дверей квартиры Сергея он недолго постоял, потом, улыбнувшись, позвонил: два длинных, один короткий - их условные еще с юности звонки. Сергей открыл сразу. Он прекрасно выглядел в новом добротном обмундировании. К "звездочке", полученной на финской, прибавилась еще одна и медаль "За боевые заслуги". Они обнялись... Взгляд Сергея, брошенный на безжизненную Володькину руку, был сочувственный, но никаких жалостных слов он не сказал.

- Пошли в комнату. Левка уже у меня.

С Тальянцевым Володька не виделся с тридцать девятого, а до этого их компания часто собиралась у него, потому что Левкин отец бывал в постоянных командировках, мать где-то дежурила и вечерами комната была свободной... Помнил Володька, как перед армией распивали они необычный ликер "Арктика" с горкой льда внутри бутылки.

Тальянцева он узнал с трудом. Перед ним стоял перетянутый ремнями майор с боевыми наградами на груди. Орден Красного Знамени и Кутузова - награды очень высокие - сразу бросились в глаза. Левкино лицо приобрело значительность и некоторую надменность. Он как-то снисходительно похлопал Володьку по спине и вроде бы шутливо, но со скрытым довольством в голосе представился:

- Командир отдельного саперного батальона майор Тальянцев к вашим услугам.

- Дает... - иронически улыбнулся Сергей. - Всех переплюнул! Володька до старшего только дотянул, я в лейтенантах хожу, а тут майор! Командир отдельной части! По стойке "смирно" так и хочется встать.

- Бросьте, ребята! Обыкновенно все получилось, я же войну лейтенантом начал. Взвод, рота, ну и батальон - нормальное продвижение по службе, - с не совсем искренней скромностью произнес Тальянцев: дескать, конечно, обыкновенно, но не у всех так вышло и такие награды тоже не все заработали.

- Ты демобилизуешься? - спросил Володька.

- Что ты? Я же кадровый, в армии до конца дней... Видимо, в академию направят. А сейчас в командировке. Вот жену демобилизовал, она у меня военврачом в батальоне была... Знаете, ребята, странно как-то, только двадцать шесть стукнуло, а чувствую себя... ну, не старым, конечно, а...

- Созревшим начальником, - перебил Сергей, усмехнувшись.

- При чем начальство? Не подковыривай. А человеком созревшим, что ли. Ведь полутора тысячами командовал - не шутка. Понимаете, ответственность какая?

- Понимаю, - сказал Володька.

Тальянцев солидно помолчал, сел, достал пачку "Казбека", просунул друзьям.

- Спраздновать бы встречу, но мне... - посмотрел на трофейные швейцарские часы, - через час в наркомат. Очень рад, что вас повидал.

Какой-то холодок и натянутость были в этой встрече. Не мог Тальянцев скрыть до конца чувство превосходства перед школьными товарищами, и, когда он распрощался и ушел, Володька облегченно вздохнул, сказав:

- Ну и важен стал... Странно, чем это он отличился, в школе не блистал.

- Службист по натуре, - небрежно бросил Сергей.

- Не без этого... Но все же хорошо, что встретились, ничего не попишешь прошлое, юность.

- Да... - задумчиво протянул Сергей, - у нас уже есть прошлое. Даже немного грустно.

- Деев без ноги. По самое бедро, - сообщил Володька.

- Очень печально... - Сергей затянулся папиросой. - У меня два случая было, когда загнуться мог. Один при сильной бомбежке, второй - немцы к штабу прорвались, пришлось круговую оборону организовывать и отстреливаться. Кстати, за это вторая "звездочка". А вообще-то везло.

- Штаб полка - не передок, - заметил Володька.

- Я и не сравниваю. Знаешь, когда я в военкомат пришел, мне сразу предложили на курсы военных переводчиков. Отказываться было глупо, и ты понимаешь, почему - получу звание, денежное довольствие и возможность помогать отцу.

- Понятно... Как отец?

- Болен... Не знаю, дотянет ли до конца, - Сергей помрачнел, но быстро взял себя в руки и продолжал обычным бодрым голосом: - Еле удалось демобилизоваться. Начштаба хорошим мужиком оказался, ну и осколок в ноге помог. Мне, Володька, и года нельзя терять, и так потеряна уйма времени... Он помолчал немного, потом спросил: - Как ты думаешь, изменится что-нибудь после войны? - Лицо стало напряженным.

- Как-то не задумывался об этом, Сергей.

- Я надеюсь... И очень, - вздохнул он. - Должно же быть...

Надюха выписалась из больницы и позвонила Володьке.

- Заходи, лейтенантик, поговорить надо, - пригласила она.

Володька пошел на Домниковку... В комнате Надюхи уже был накрыт стол, блестели жестянки консервных банок, на блюде лежал нарезанный большими ломтями хлеб, на тарелке белел кусок сала, ну и четвертинка стояла.

- Присаживайся... Что-то осунулся ты, бледненький стал, - оглядела она Володьку. - Не хватает еды?

- Не хватает, - признался он.

- Давай угощайся... - и подвинула ему тарелку.

- Как здоровье, Надя?

- Вроде подлечили. Через три дня на работу выхожу... Вот что я думаю: Гошка сейчас работает, занят цельный день, давай без него с талонами провертывать? Как ты на это?

- Не знаю, - пожал он плечами. - Я торговать, Надюха, не умею.

- И про это думала. Егорыча подключим, - деловито сказала она.

- Тогда пожалуй... - не очень уверенно согласился Володька.

- Со мной делиться не надо. Мы с Гошей хорошо живем. Это для тебя я...

- Ну что ты, Надюха? Неудобно мне...

- Неудобно портки через голову надевать. Брось ты! Нету у тебя хватки, как у Гошки, а сейчас жизнь такая... Это тебе не "ура" кричать да в атаку людей поднимать. Теперь вертеться надо уметь, а ты не умеешь. Ну, Володька, подняла она рюмку, - за наши успехи.

После второй рюмки ослабевшая после болезни Надюха захмелела, глаза замутнились, по лицу блуждала какая-то странная улыбка.

- Не забыл, как целовались мы у Егорыча? - вдруг спросила она.

- Помню...

- Повторить не хочешь? - засмеялась Надюха.

- Девушка друга - святыня, - шутливо ответил он, вспомнив выдуманный Сергеем еще в юности афоризм, когда они опасались, что влюбятся в одну и ту же девчонку.

- Святыня, говоришь? - задумчиво повторила она. - Только я не Гошина, хоть и расписались мы с ним. Подвернулся он, выбирать не из кого.

- Значит, ты не любишь его?

- Любишь, не любишь... Какая теперь разница. Есть мужик, и слава богу, что не одна... Глупенький ты еще, - она провела ладонью по его лицу. - Вопросы задаешь - любишь, не любишь? Словно только по любви люди живут. Разве по-другому не бывает?