Константин Ковалев-Случевский - Юрий Звенигородский. Великий князь Московский

Две победы — на реке Воже и на Куликовом поле — произошли в символические дни, ставшие важными датами в русской истории. Одна из них состоялась в великий праздник Успения, а другая — Рождества Пресвятой Богородицы. Отныне эти дни станут определяющими для многих событий. Но главное, что утвердилась внутренняя мысль в душе почти каждого русского: Бог помиловал Русь! А доказательство тому — дарованные Им победы над захватчиками.

А где же находился в это время наш герой — юный князь Юрий Дмитриевич? Документальных свидетельств не так уж и много, чтобы с большой точностью рассказать — чем он занимался и как проводил свое время. Однако в том самом, важном для Руси, 1380 году он находился в стольном граде Москве.

Когда дружины Дмитрия Ивановича отправлялись в сторону Куликова поля, возник вопрос государственного значения. Кого оставить на правлении в столице княжества? Ведь этот временный преемник мог оказаться тем, кто будет исполнять великокняжеские обязанности до перехода власти к наследнику. Ибо при таких сражениях надо было иметь в виду и то, что его участников, включая великого князя, могла ждать погибель.

Отметим, что на тот момент продолжало действовать завещание, написанное Дмитрием Ивановичем еще в 1375 году, перед походом его на Тверь. По тому завещанию (а позднее было написано другое, о чем мы поговорим в одной из последующих глав) наследство и Владимирский и Московский престол оставлялись старшему на тот момент сыну — Василию Дмитриевичу. К 1380 году ему было уже девять лет. Возраст не вполне зрелый. Следующим наследником по старшинству становился князь Юрий, а ему еще не исполнилось и шести.

Вот почему в Москве оставалась не только великая княгиня Евдокия, но и мудрый человек, способный в критической ситуации решать важные государственные дела — боярин Федор Андреевич Свиблов. Он должен был и столицу блюсти, и о будущем позаботиться.

К счастью, как мы уже знаем, в Куликовской битве победили русские, правитель московский вернулся обратно. И с тех пор в народе он стал носить имя — великий князь Дмитрий Донской.

Есть еще одно упоминание о юном Юрии Дмитриевиче, в Новгородском хронографе, повествующем о возвращении русских дружин в Москву после Куликовской битвы. Войско тогда построилось вдоль реки Яузы, и 1 октября 1380 года произошел крестный ход в Андрониковом монастыре. Потом все пошли в сторону Кремля. Здесь у Фроловских ворот их встречали великая княгиня с сыновьями — Василием и Юрием, другие родственники и многочисленные «воеводские и воинские» жены. Всей семьей, вместе с Дмитрием Ивановичем, они направились в Архангельский собор, дабы поклониться мощам своих предков, а затем — в собор Успенский.

Однако семье князя Дмитрия пришлось пережить еще более ужасные времена. Мальчики-наследники были столь малы, что оберегать их необходимо как зеницу ока. Из Орды доносились различные грозные вести о том, что хан Тохтамыш крайне недоволен невыплатой Москвой дани, а также поражением ордынцев.

Почти через год после Куликовской битвы Тохтамыш отправляет в Москву своего посла — Ак-ходжу. Для важности и некоторой безопасности с ним пошло на Русь несколько сотен воинов. Дойдя до Нижнего Новгорода, Ак-ходжа решил посоветоваться с местными князьями о том, есть ли ему опасность при появлении в Москве. Тогда все еще помнили избиение посольства Сарайки, ведь прошло едва только шесть лет. Услышав о том, что поездка небезопасна, посол решил вернуться обратно в Орду, но при этом доложил, будто Москва решила выступить против хана Тохтамыша, для чего пошла на союз с Великим княжеством Литовским. Такую информацию Тохтамыш просто так, без принятия мер оставить уже не мог.

Он решает летом 1382 года напасть на Москву. Быстро и жестоко. В голове у него уже рождался план другой войны — с великим Тимуром, угрожавшим ему с востока. Но сейчас надо было навести порядок у «себя в доме», в улусе на берегах Москвы-реки.

Этого набега на Руси не ожидали. К нему даже всерьез не готовились. Узнали о появлении ордынцев, когда они уже входили на территорию Московского княжества. Хан «идяше безвестно, внезапу, с умением». Ясно было, что собрать большое войско для отпора за несколько дней было просто невозможно, а тем более такое, как при битве с Мамаем. Что же делать? Просто отдавать ордынскому правителю города, включая столицу?

Когда стало ясно, что переговоры ни к чему не приведут, князь Дмитрий быстро уехал в Переяславль, а затем — в Кострому, чтобы попытаться организовать войско для сопротивления. Он призвал к помощи князя Владимира Серпуховского, который независимо также подбирал воинство.

В этот момент семья великого князя, жена его Евдокия, дети, включая отрока Юрия, остались в Москве. С ними там находился митрополит Киприан. Однако по приближении Тохтамыша становилось ясно — число его войска таково, что обороняться столица не сможет, даже невзирая на мощную белокаменную крепость — Кремль, который помог совсем недавно отстоять город при нашествии литовцев. По этой причине вся семья, сопровождаемая митрополитом, уехала в Тверь.

Почему семья не выехала сразу же вместе с князем и подверглась опасности? Ответом тому может стать следующий факт. За двенадцать дней до взятия Тохтамышем Москвы великая княгиня Евдокия родила еще одного сына — Андрея. Семья получила очередного наследника. И хотя сыновей было много (по крайней мере, не один), но московские князья уже знали горечь потерь маленьких детей.

Таким образом, княгиня просто не имела возможности быстро передвигаться, находясь в трудном физическом состоянии. Только разродившись, она могла вместе с семьей, включая юного Юрия, уйти как можно дальше от опасностей, которые поджидали всех оставшихся в столице.

Дмитрий Донской отступал. Но делал это еще и для того, чтобы как-то защитить собственную семью. Если он сначала, как замечено в «Повести о нашествии Тохтамыша», отдельно «поеха в град свои Переяславль, и оттуду мимо Ростов, и паки… на Кострому», то уже через короткое время, к счастью всех, «князь же великий с кня[ги]нею и с детьми пребысть».

Разъехались тогда из Москвы также и важные боярские семьи. Тохтамыш подходил к городу, фактически оставленному русскими.

Это странное обстоятельство до сих пор вызывает разноречивые мнения у исследователей. Происходило нечто на первый взгляд малопонятное. Ведь только что русские дружины дважды разгромили ордынские войска — на реке Воже и на поле Куликовом. Это были воодушевляющие победы. Их широко отмечали. И тут… почти бегство. Даже боярин Федор Свиблов, охранявший княжескую семью в столице при битве у Дона, вослед за князем отправился в Переяславль.