Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах - Вадим Юрьевич Солод

13. Ныне им разработан авторский гонорар за киносценарии. В 1918 году при полном отсутствии средств Стрельников в зимнее время объезжал на велосипеде районные клубы и театры, чтобы собирать авторские суммы». Среди подписавших Алеманов, Д. и А. Покрассы, Чесноков и др. (РГАЛИ. Ф. 645. Оп.1. Д. 398. Л. 136–137)

В документах народных комиссариатов просвещения и юстиции церковь стала именоваться «местом религиозного культа» и классифицироваться как «предприятие» по производству «богословских мероприятий». Богослужения теперь считались специфической продукцией культурной деятельности этих самых «предприятий по производству богословских мероприятий» и стали именоваться «зрелищами культового характера» или просто «зрелищами». По мнению советских чиновников, в церквях теперь не молились — в них исполнялись «программы церковного богослужения». Таким образом, богослужение было приравнено к светскому концерту, в котором происходило исполнение «музыкальных нумеров», каковыми считались: молитвы («Отче наш» и др.), ектеньи («Господи, помилуй!»), аллилуйи, стихиры, ирмосы, причастны и т. д. Соответственно духовная музыка рассматривалась в формате артефакта, результата профессиональной деятельности. Пение в церкви называлось «художественной частью богословского мероприятия», и из иерархии чувственных знаков — инструмента божественного созерцания — церковное пение перемещалось исключительно в сферу эстетики. Церковный клир и певчие квалифицировались «работниками искусств, участвующими в художественной части предприятия», исполнителями «музыкальных нумеров». Соответственно прихожане при этом становились «потребителями музыкальных нумеров». [1.271]

Совершив перевод богослужения из области церковного права в область права государственного с выстраиванием отношений с церковными приходами по поводу «потребления музыкальных произведений», Драмсоюз столкнулся с проблемами правовых отношений только уже с церковью-предприятием, точнее с «устроителем зрелищ», приходскими советами и т. д. Поскольку сбор изначально вводился «распространением на церкви» нормы, прописанной для издательств, театров и т. п., т. е. договорного права, и не был прописан для церквей, правовые вопросы стали неразрешимыми.

Ранее создатели духовной музыки, как и их коллеги, пользовались договорным правом, когда заключали договора с издательствами (в большинстве случаев это был «Нотопечатный Дом Юргенсона») на публикацию своих произведений. Таким образом, они получали свой гонорар, а церкви, регенты, певчие покупали ноты через магазины, оплачивая в том числе и труд автора произведения. Теперь же принципиальные вопросы решены не были. К таким проблемным темам относились: сроки издательских договоров и размеры тиражей, тариф на оплату музыкальных произведений, срок отчуждения права на их издание и постановку. Отсутствовала регламентация прав на механические ноты и радиопередачу. Авторы не имели права запрещать в некоторых случаях публичное исполнение своего сочинения и т. д. [1.292] Ситуация, и без того обострившаяся с принятием в ленинской редакции Декрета «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» (был опубликован под названием «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» 26 января (8 февраля) 1918 года), практически вывела этот вопрос из правового поля.

В совместном постановлении ВЦИК и СНК РСФСР от 11 октября 1926 года «Об авторском праве» в качестве принципа авторского права закреплялся принцип гражданства, который отсутствовал в постановлении от 30 января 1925 года «Об основах». Согласно этому документу автор, являвшийся гражданином СССР, и его наследники в отношении произведения, появившегося в иностранном государстве, хотя бы и не заключившем с СССР соглашений, предусмотренных ч. 2 ст. 1 постановления ЦИК и СНК СССР от 30 января 1925 года, пользуются защитой авторского права на территории РСФСР.

Правопреемники, за исключением наследников, предъявляющие в каком-либо объёме права на произведение, появившееся впервые в упомянутом государстве, не пользуются защитой этих своих прав на территории РСФСР. Авторское право на произведение, как появившееся в свет на территории СССР, так и находящееся на территории СССР в виде рукописи, эскиза или в иной объективной форме, признаётся за автором и его правопреемниками независимо от гражданства.

На произведение, появившееся в свет за границей или находящееся за границей в виде рукописи, эскиза, либо в иной объективной форме, авторское право признаётся в пределах, установленных соглашениями Союза ССР с соответствующими государствами. Судя по всему, эти положения были направлены на полное исключение всякой возможности предъявить претензии в случае нарушения авторских прав зарубежным издательством, например, которое ранее приобрело эти права на территории иностранного государства.

Основные правовые идеи и принципы, которые были заложены в «Основах», вошли в Декрет ВЦИК СНК РСФСР от 11 октября 1926 года «Об авторском праве», который являлся полноценным законом об авторских правах, регулировавшим практически все сферы взаимодействия авторов с государственными и судебными органами. Государство признавало наличие таких противоречий в существующей судебной практике по вопросам исключительных прав авторов и применяемого законодательства.

В случае судебного разбирательства Декрет указывал на возможность применения существовавших ранее законов, а также Постановления ВЦИК и СНК СССР от 30 января 1925 года.

В постановлении от 11 октября 1926 года регламентировались вопросы издания произведений в соавторстве, закреплялось авторское право редакторов древних рукописей, дневников, переписки и других подобных документов, а также составителей сборников произведений народного творчества и искусства на таковые, в достаточной мере детально устанавливалось содержание типового договора об уступке авторского права.

Прогрессивное в сравнении с нормативными актами первых послереволюционных лет постановление 1928 года всё же содержало положения, сохранявшие государственную монополию на «право перевода, а равно и самый перевод на русский язык литературных произведений, появившихся на иностранных языках, как в пределах РСФСР, так и за её пределами», как и на выкуп прав на любое произведение в принудительном порядке «на основе особого постановления Совета Народных Комиссаров РСФСР, если данное произведение впервые было выпущено в свет на территории РСФСР или находится на означенной территории в виде рукописи, эскиза или в иной объективной форме».

Норма, устанавливающая срочность авторского права для автора, выражала общую тенденцию законодательства периода НЭПа — допускать частные имущественные права только с определёнными оговорками. В одних случаях это касалось объёма правомочий, в других — срока их существования. Вскоре после ликвидации частных издательств нормы, которые ограничивали сроком авторское право на произведения литературы, науки или искусства, утратили свою актуальность, и в «Основах авторского права» 1928 года был установлен принцип бессрочности авторских прав при жизни автора произведения.

Оба закона определяли право автора (либо изобретателя) в виде права исключительного (ст. 3 «Основ», ст. 9 патентного Декрета), что предусматривало возможность «применения запретительных полномочий в отношении третьих лиц, но и притязанием на исключительное осуществление объекта охраны». [1.263] Сложившееся положение имело конкретное экономическое обоснование. Периодическая печать и издательская деятельность, как и экономика всей страны, находились в кризисе. Только за один 1922 год закрылось более 500 различных периодических изданий. К августу этого же года в республике действовали не более 299 газет, кризисные явления затрагивали и партийную печать, а с этим большевистские власти никак не могли согласиться.

С