Борис Соколов - Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи

Далее Хрущев закодированно намекнул, чтобы взяли с собой оружие. «Он сказал чтобы я взял с собой планы ПВО и карты, а также захватил сигареты. Я ответил, что заберу с собой все перечисленное, однако курить бросил еще на войне, в 1944 году. Хрущев засмеялся и сказал, что сигареты могут потребоваться не те, которые я имею в виду. Тогда я догадался, что надо взять с собой оружие. В конце разговора Хрущев сказал, что сейчас позвонит Булганину. Я подумал, что нам предстоит выполнить какое-то важное задание Президиума ЦК КПСС.

Вскоре после этого последовал звонок министра обороны маршала Булганина, который сказал ему, что звонил Хрущев и предложил мне сначала прибыть к нему, т. е. к Булганину… Со своей группой я прибыл к министру обороны. Принял меня товарищ Булганин одного. Он сказал, что ему звонил Хрущев, вот я тебя и вызвал. Нужно арестовать Берию… Сколько у тебя человек? Я ответил: со мной пять человек… На что он ответил:

«Очень мало людей. Кого, ты считаешь, можно еще привлечь, но без промедления? Я ответил — вашего заместителя маршала Василевского. Он сразу почему-то отверг эту кандидатуру. Я спросил, кто находится сейчас в министерстве из влиятельных военных. Булганин ответил: „Жуков“. Тогда я предложил взять Жукова. Он согласился, но чтобы Жуков был без оружия…

И вот в 11.00 дня 26 июня (а звонок Хрущева был 25.6) мы по предложению Булганина сели в его машину и поехали в Кремль… Вслед за нами на другой машине приехали Жуков, Брежнев и др. Всех нас Булганин провел в комнату ожидания при кабинете Маленкова, затем оставил нас и ушел в кабинет к Маленкову.

Через несколько минут вышли к нам Хрущев, Булганин, Маленков и Молотов. Они начали нам рассказывать, что Берия в последнее время нагло ведет себя по отношению к членам Президиума ЦК, шпионит за ними, подслушивает телефонные разговоры, следит за ними, кто куда ездит, с кем члены Президиума встречаются, грубит со всеми и т. д. Они информировали нас, что сейчас будет заседание Президиума ЦК, а потом по условленному сигналу, переданному через помощника Маленкова — Суханова, нам нужно войти в кабинет и арестовать Берию. К этому времени он еще не прибыл…

Хотя заседание длилось недолго, нам казалось наоборот, очень долго. За это время каждый из нас пережил, передумал многое. В приемной все время находилось человек 15–17 людей в штатской и военной одежде. Это порученцы и лица, охраняющие и прикрепленные. А больше всего это люди от Берии. Никто, конечно, не знал и не предугадывал, что сейчас произойдет, все беседовали на разные темы. Примерно через час, т. е. в 13.00 26 июня 1953 года последовал условный сигнал, и мы пять человек вооруженных, шестой товарищ Жуков, — быстро вошли в кабинет, где шло заседание. Товарищ Маленков объявил: «Именем советского закона арестовать Берию». Все обнажили оружие, я направил его прямо на Берию и приказал ему поднять руки вверх. В это время Жуков обыскал Берию, после чего мы увели его в комнату отдыха Председателя Совета Министров, а все члены Президиума и кандидаты в члены остались проводить заседание, там же остался и Жуков».

Так кому же верить — Жукову или Москаленко? В тот момент их положение в военной иерархии было несопоставимо. Жуков — Маршал Советского Союза и первый заместитель министра обороны, Москаленко — генерал-полковник и командующий Московским округом ПВО. Казалось бы, ясно, кому должны были бы получить руководить группой генералов, призванной арестовать впавшего в немилость шефа МВД. Но дело в том, что здесь главную роль играла не должность, а личная близость того или иного генерала к руководителям антибериевского заговора. И здесь Москаленко имел перед Жуковым большие преимущества. Кирилл Семенович командовал армиями в составе Воронежского и 1-го Украинского фронтов. Он был многим обязан члену Военного Совета этих фронтов Хрущеву. Именно по рекомендации Никиты Сергеевича украинец Москаленко был назначен осенью 43-го командующим 38-й армии, которой предстояло освобождать Киев. Хрущев мог на Москаленко положиться, тогда как у Жукова в тот момент не было особо близких отношений ни с Хрущевым, ни с Маленковым. Решающим же доказательством правоты Москаленко, а не Жукова, является свидетельство Маленкова, произнесенное при таких обстоятельствах, что никаких сомнений не вызывает. Когда в июне 1957 года пленум ЦК громил «антипартийную группу Маленкова, Кагановича, Молотова и примкнувшего к ним Шепилова», Георгий Максимилианович, пытаясь напомнить товарищам о своих былых заслугах и, в частности, на свою роль в организации ареста Берии, заявил: «Берию разоблачить было не так просто. Мы тогда опирались на военных товарищей, в самый нужный момент нам оказал решающую услугу в этом деле товарищ Москаленко. К нему в трудный момент мы обратились с товарищем Хрущевым, мы были без сил и средств…». На пленуме Маленкова не пинал только ленивый. Опровергали его на каждом шагу и с удовольствием. В зале присутствовали и Жуков, и Москаленко, но ни один из них на этот раз с Георгием Максимилиановичем спорить не стал. Значит, утверждение Маленкова о решающей роли Москаленко в создании группы генералов для ареста грозного Лаврентия Павловича — святая истинная правда. Поэтому рассказу Москаленко мы, в основном, можем доверять.

Но тогда получается любопытная картина. Жукова привлекают к операции против Берии лишь в последний момент и не вполне ему доверяют. Очевидно, Хрущев, Маленков и Булгании помнили, что Георгий Константинович был с Лаврентием Павловичем в хороших отношениях, и опасались, как бы маршал не встал на сторону главы МВД. Даже оружия Жукову не дали. Видно боялись, что может отказаться брать Берию и устроит, чего доброго, перестрелку с Москаленко и остальными. А так Георгия Константиновича поставили перед свершившимся фактом: судьба Берии уже решена, а ты освяти эту акцию своим авторитетом. Но Жуков никаких колебаний не испытывал и помогать Лаврентию Павловичу в любом случае не собирался.

Москаленко утверждал, что, когда после ареста Берии он встретился с Маленковым, тот сказал, что раньше, чем ему, Москаленко, предложение подобрать людей для этой акции было сделано одному из Маршалов Советского Союза, но неназванный маршал отказался от не слишком почетной и рискованной миссии. Возможно, этот маршал — Василевский, чью кандидатуру в разговоре с Москаленко Булганин сразу отверг. Александр Михайлович был, что называется, робкого десятка. В свое время он прервал все связи с отцом-священником, чтобы остаться, несмотря на неподходящее социальное происхождение, в Красной Армии. Только по приказу Сталина позднее он стал помогать родителям. Не исключено, что заговорщики учли, что Василевский — свояк Жукова. И после отказа Александра Михайловича опасались, что Василевский поступил так, зная позицию Жукова. Отсюда и осторожность по отношению к Жукову, которому на всякий случай не дали оружия. Потом-то Георгий Константинович, конечно, понял, что другие генералы вооружены, и осознал унизительность своего положения. И взял реванш в устных воспоминаниях, приписав себе основную роль в аресте шефа МВД.