Илья Фаликов - Евтушенко: Love story

Это опять Пастернак. Адресат — Маяковский.

Восемнадцатого февраля 2005 года Евтушенко подумал о Вознесенском в каноническом четырехстопном ямбе:

Хотел бы я спросить Андрюшу,а помнит ли сегодня он,как мы с ним жили                             душа в душупод звуки собственных имен.Они в божественном начале,не предвещающем конца,так упоительно звучалив метро,            в общагах,                                        у костра.…………………………В стихах был свежий привкус утра,а имена гремели стольнеразлучаемо,                          как будтосвободы сдвоенный пароль.

Он был услышан. Прочтем «Коммерсантъ» от 18 июля 2005 года:

Дорогой Женя, поздравляю тебя с днем рождения. Увы, мы не видимся с тобой, когда ты бываешь в Москве, — демоны скорби и печали разделили наши поэтические пути и пути жизни давно и, быть может, бесповоротно. Я очень рад возможности поздравить тебя и вспомнить тебя прежнего — юношу с беззащитной шеей, наповал завораживавшего тогдашнюю Россию стихами «Со мною вот что происходит…», потом не раз вступавшегося за правду в кризисные моменты отечественной истории и сегодня посвящающего свою жизнь Всеобщей антологии отечественной поэзии. Сейчас я закончил видеоцикл «Орлы», посвященный двуглавым красавцам, восседавшим на шпилях Кремля.

Думается, что ты, Женя, сейчас одна из этих птиц, хранящих традиции отечественной поэзии. Евгений Евтушенко — птица высокого полета. Оставайся таким!

Своеобразный отклик на стихи о двух гусях.

И вот — 2010 год, июнь, 4-е. Большой зал Центрального дома литераторов. Гроб утопает в цветах. Непрерывная музыка глубокого минора. Ораторы у микрофона. Коллег-литераторов немного, больше людей из театрального мира (О. Меньшиков. И. Чурикова, Э. Рязанов…). Слово Евтушенко:

«Всемирными русскими были изначально Андрей Рублев, Пушкин, Ломоносов, Петр Первый в его плотницкой ипостаси. Всемирными русскими были Лев Толстой, Герцен, Чайковский, Шостакович, Пастернак, Сахаров, учившие нас делать все, чтобы силы подлости и злобы были одолены силами добра. И всемирными русскими стали не только в собственной стране, но и во многих странах — Андрей, Белла, Володя, Роберт, воевавшие для будущих поколений — лишь бы среди них оказались поэты, которые бы не позволили нашему народу остаться в замшелой гибельной изоляции от всего остального мира. Зачем нам, русским, неестественно придумывать национальную идею и сколачивать наспех какие-то команды для этого? Все лучшее в русской классике — и есть наша национальная идея. Эта идея в словах Достоевского выражена ясно и просто — когда он говорил о самом мощном, сильном, человечном качестве Пушкина, это два слова: “Всемирная отзывчивость”».

Не стало поэта,                           и сразу не стало так многого,и это неназванное                          не заменит никто и ничто.Неясное «это»                        превыше, чем премия Нобеля, —оно безымянно,                           и этим бессмертно зато.Не стало поэта,                   который среди поэтического мемеканья«Я — Гойя!»                      ударил над всею планетой в набат.Не стало поэта,                         который писал архитекторствуя,                                                                       будто Мельников,вонзив свою башню шикарно                                              в шокированный Арбат.Не стало поэта,                    который послал из Нью-Йорка на «боинге»любимой однажды дурманящую сиреньи кто на плече у меня                                под гитарные чьи-то тактичные «баиньки»в трамвае, пропахшем портвейном,                                                въезжал в наступающий день.Не стало поэта,                       и сразу не стало так многого,и это теперь                     не заменит никто и ничто.У хищника быстро остынет                                      его опустевшее логово,но умер поэт,                     а тепло никуда не ушло.Тепло остается в подушечках пальцев,                                                                  страницы листающих,тепло остается                        в читающих влажных глазах,и если сегодня не вижу                                    поэтов, как прежде, блистающих,как прежде, беременна ими                                             волошинская Таиах.Не уговорили нас добрые дяди                                                  «исправиться»,напрасно сообщниц ища                                            в наших женах и матерях.Поэзия шестидесятников —                                                 предупреждающий справочник,чтоб все-таки совесть                                 нечаянно не потерять.Мы были наивны,                          пытаясь когда-то снять Ленина с денег,а жаль, что в ГУЛАГе, придуманном им,                                              он хоть чуточку не пострадал,ведь Ленин и Сталин чужими руками                                         такое смогли с идеалами нашими сделать,что деньги сегодня —                                     единственный выживший идеал.Нас в детстве сгибали                                      глупейшими горе-нагрузками,а после мы сами                             взвалили на плечи Земшар,                                                         где границы как шрамы, болят.Мы все твои дети, Россия,                                      но стали всемирными русскими.Мы все, словно разные струны                                                 гитары, что выбрал Булат.

Ровно полвека тому ушел общий учитель — Пастернак. Вознесенский сказал тогда:

Несли не хоронить,несли короновать.

Нет, прощание с Вознесенским не было подобной коронацией. Русская поэзия не нуждалась в царе, да и царство ее претерпевало смуту и раздробленность. Над переделкинским кладбищем щелкали соловьи, но не там упокоился Вознесенский. Его приняло Новодевичье.