Владимир Дайнес - Жуков

Ознакомительный фрагмент

Весной 1933 года Г.К.Жуков вновь вернулся в Белоруссию. Приказом Реввоенсовета СССР от 25 марта он был назначен командиром и военкомом 4-й кавалерийской Ленинградской Краснознаменной дивизии имени К.Е.Ворошилова, которая располагалась в городе Слуцке. Раньше эта дивизия считалась лучшей в 1-й конной армии. Но потом ее перебросили в Ленинградский военный округ, оттуда в 1932 году — в Белоруссию, в такие места, где все приходилось строить заново. Для этого использовался личный состав дивизии, в результате боевая подготовка была запущена, а виновным признали командира дивизии Г.П.Клеткина. И.П.Уборевич, командовавший в то время Белорусским военным округом, попросил К.Е.Ворошилова назначить на должность комдива Г.К.Жукова. Напутствовал Жукова С.М.Буденный, напутствовал с волнением: «4-я дивизия всегда была лучшей в рядах конницы, и она должна быть лучшей!»[67]

В Слуцке семья Жуковых проживала на территории военного городка в небольшом деревянном доме без особых удобств, половину которого занимала семья заместителя командира дивизии. Но вскоре началось строительство кирпичных домов, и семья Жукова переехала в один из них. В этом доме у Жукова родилась вторая дочь — Элла. Из воспоминаний Эры Георгиевны: «…Помню, с каким нетерпением и волнением мы с папой ожидали ее рождения, как стояли под окнами двухэтажного деревянного родильного дома и старались разглядеть кого-то в белом сверточке, который нам показывала мама из окна. После рождения Эллы мама серьезно болела и долго лежала в больнице. Заботы о маленьком грудном ребенке и обо мне легли на папу, которому, правда, активно помогали мамины приятельницы…»

Новый дом окружал сад с высокой травой и фруктовыми деревьями. Здесь Георгий Константинович, увлекшийся в те годы фотографией, сделал немало снимков своей семьи, сам же их проявлял, печатал по ночам и очень этим гордился.

По прибытии в Слуцк Жуков сразу же отправился в штаб дивизии. Ее командира Г.П.Клеткина в штабе не было: он сообщил, что нездоров. С положением дел в частях дивизии нового командира подробно ознакомили заместитель командира по политической части Николай Альбертович Юнг и начальник штаба дивизии Александр Иванович Вертоградский. «Я был признателен им за то, что они сумели все быстро и обстоятельно изложить, — вспоминал Георгий Константинович. — Однако мне предстояло главное: самому досконально разобраться в обстановке непосредственно в частях и подразделениях, определить недостатки, найти их причины и вместе с командирами и политработниками наметить пути их ликвидации».[68]

Это качество — самому разобраться в любой обстановке — было свойственно Жукову на протяжении всей его военной карьеры. В сжатые сроки он ознакомился со всеми полками и подразделениями дивизии. Командовали ими в основном опытные люди, и впоследствии Жуков опирался на них в своей работе. Так, командиром 19-го Манычского кавалерийского полка был Ф.Я.Костенко. 21-й кавалерийский полк возглавлял И.Н.Музыченко, которого Жуков знал еще по 14-й отдельной кавалерийской бригаде. 23-м кавалерийским полком командовал Л.Н.Сакович, а 4-м механизированным полком — В. В. Новиков. В самом тяжелом положении оказался 20-й кавполк, стоявший в деревне Конюхи, в 20 километрах от города Слуцка. Полком командовал В.В.Крюков, с которым Жукова будет связывать долголетняя дружба.

Командующий Белорусским военным округом И.П.Уборевич был человеком требовательным. И это на первых порах сполна испытал на себе Георгий Константинович. Через полгода после вступления в должность он получил от командующего войсками округа выговор за обнаруженные во время инспекторской проверки недочеты в подготовке дивизии. Г.К.Жуков посчитал наказание несправедливым, по крайней мере преждевременным, вспылил и дал телеграмму:

«Командующему войсками округа Уборевичу.

Вы крайне несправедливый командующий войсками округа, я не хочу служить с вами и прошу откомандировать меня в любой другой округ. Жуков».

Через два дня в штаб дивизии позвонил Уборевич и попросил Жукова не горячиться, а потерпеть недели две до очередной инспекторской проверки. В ходе этой проверки командующий округом встретился с Жуковым и сообщил ему, что лично проверил материалы, по которым комдиву был вынесен выговор. Он пришел к мнению, что наказание было несправедливым, предлагает считать вопрос исчерпанным. «Я чувствовал, что он работает надо мной, — рассказывал позже Жуков писателю Симонову. — Он присматривался ко мне, давал мне разные задания, вытаскивал меня на доклады. Потом поручил мне на сборе в штабе округа сделать доклад о действиях французской конницы во время сражения на реке По в Первую мировую войну. Этот доклад был для меня делом непривычным и трудным. Тем более что я, командир дивизии, должен был делать этот доклад в присутствии всех командующих родами войск округа и всех командиров корпусов. Но я подготовился к докладу и растерялся только в первый момент: развесил все карты, остановился около них; надо начинать, а я стою и молчу. Но Уборевич сумел помочь мне в этот момент, своим вопросом вызвал меня на разговор, дальше все пошло нормально, и впоследствии он оценил этот доклад как хороший. Повторяю, я чувствовал, как он терпеливо работает надо мной».[69]

Выводя дивизию из прорыва, главные усилия Жуков сосредоточил на поднятии уровня подготовки среднего и старшего командного состава на тактических занятиях и учениях. При этом он исходил из того, что командиры должны на практике овладевать навыками ведения современного боя и управления войсками, учить личный состав в условиях, приближенным к боевым. Поэтому большую часть времени дивизия находилась в поле. Особое внимание уделялось действиям в условиях встречного боя. Это требовало отказа от привычных способов управления с помощью письменных приказов, телефонов и всего, что связано с прокладкой линий связи. Уже в то время Жуков считал, что надо решительно переходить на управление по радио, на систему коротких боевых распоряжений — «управления с седла», как тогда любили говорить конники.

«…Сам он как командир дивизии работал очень много, — вспоминал бывший начальник штаба 4-й кавалерийской дивизии генерал Л.Ф.Минюк. — Ни одного мероприятия не проводил с кондачка, всегда все продумывал. Будучи человеком энергичным, организованным и в высшей степени дисциплинированным, Жуков терпеть не мог ленивых, неповоротливых, бездумных и пустозвонов. Совершенно по-другому он относился к тем, кто трудился в полную силу, творчески и с огоньком. Я внимательно присматривался к стилю работы и характеру командира дивизии, да это и вполне понятно, иначе штаб как орган управления не смог бы выполнять свою роль. Сразу было видно, в дивизии установлен строгий порядок. Утвержденные командованием планы работы штаба дивизии, боевой подготовки частей, партийно-политической работы, а также спортивно-массовых мероприятий выполнялись точно и в срок. Сам командир работал строго по плану. Занятия с командным составом, штабные и войсковые учения в поле тщательно готовились, проводились на интересном и остром оперативно-тактическом фоне и всегда были целеустремленными».