Воспоминания (1916-1936) - Софья Дмитриевна Благая

решили сорвать службу. А получилось наоборот торжественно: обошли мы крестным ходом церковь, священник запел «Христос Воскресе!», мы подхватили, а комсомольцы начали стрелять в воздух. Мы вернулись в церковь, и двери заперли. Но несколько комсомольцев просочилось в храм, и кто-то из прихожанок поджёг на них бумажные маски и костюмы. Поднялась невообразимая паника. Хорошо, что мы с Таськой залезли на клирос, чтобы службу хорошо видеть. Но перепуганная бабушка всё равно велела нам идти домой, а сама осталась на службе. Мы с Таськой, как «тати в ночи», пробирались домой окольными путями, зная, что комсомольцы избивают людей, выходящих из церкви, отнимают пасхи и куличи. Но из дома мы с Таськой всё равно через заранее закопчённые стёкла посмотрели, как играет солнце.

ДВЕ ИСТОРИИ БРИЛЛИАНТОВА

Весной 1929 года столицу Казахстана было решено перенести в Алма-Ату. Папе пришло время идти на пенсию, и мы решили вернуться в Москву. Папа уехал в марте, чтобы подыскать жильё. Мама начала готовиться в дорогу. Папиного знакомого Бриллиантова из Чимкента назначили на папино место. Он каждый вечер проводил у нас и рассказал несколько страшных историй. Помню две из них.

Первая история случилась в 1918 или 19-м году с родственником Бриллиантова. Он приехал из провинции в командировку и решил пойти в театр. Стоит в очереди за билетом, за ним – очень милая и хорошенькая девушка. Когда подошла его очередь, Жора (так, кажется, звали родственника) обнаружил, что у него исчез кошелёк. Девушка любезно предложила заплатить за него и взяла 2 места рядом.

После спектакля Жора вызвался проводить новую знакомую домой – фонарей не было, улицы тонули во тьме. Когда подошли к дому, девушка предложила зайти к ней на чашечку чая, сказала, что живёт вдвоём с братом. Она очень понравилась Жоре, и он с радостью согласился. На звонок дверь открыл мужчина, которого Жора впотьмах не разглядел. Поднялись на второй этаж. Девушка попросила подождать её, пока она приготовит чай, и попросила не садиться на кушетку, т. к. у неё сломаны ножки.

Девицы не было довольно долго, и Жора, соскучившись, решил попробовать починить ножки у кушетки. Когда он нагнулся к ней, в нос ему ударил омерзительный запах. Жора приподнял матрац и увидел куски человеческого тела. За дверью послышались шаги. Он лихорадочно стал придвигать к двери мебель. В дверь начали ломиться. Когда он двигал комод, один ящик открылся, и Жора увидел пистолет. Схватив его, выпрыгнул из окна и оказался в закрытом дворе. Он прижался к стене, над ним раздался грохот, потом грянул выстрел. Жора выстрелил вверх и увидел свесившиеся из окна белокурые косы. Он понял, что из окна стреляла девица, и он попал в неё.

Воспользовавшись замешательством наверху, Жора спрыгнул через разбитое окно в подвал и оказался по пояс в воде. Вокруг плавали трупы. Содрогаясь от ужаса и омерзения, выбрался на улицу и побежал, слыша за собой топот ног и выстрелы. Скоро натолкнулся на постового милиционера, который спешил на выстрелы. Жору привели в отделение. С рассветом поехали искать дом, но сколько ни колесили, нужного дома не нашли. Вокруг было много двухэтажных домов с разбитыми окнами и пустыми подвалами.

Вторая история произошла ещё до революции. Молодой геолог вместе с женой отправился в экспедицию на Север. Прошло три года, настало время возвращаться домой. За несколько дней до отъезда геолог сказал жене, что ему нужно последний раз побывать в тайге. Уезжая, он оставил жене большую сумму казённых денег и ружьё и наказал, чтобы она стреляла, не раздумывая, если кто-то полезет за деньгами, т. к. он отвечает за них головой. Муж уехал, а жена осталась с годовалым ребёнком и девочкой-нянькой.

Около полуночи кто-то стал царапаться в дверь. Женщина решила не реагировать, но когда услышала за дверью стон, подумала: а вдруг муж вернулся, раненый и замерзает. Она подошла к двери и спросила: «Кто там?» Ей ответил дребезжащий старческий голос: «Матушка-голубушка, я старый человек, у меня лошадь волки заели, и я еле-еле дополз до вас, замерзаю. Впусти, родимая! Ведь если помру на пороге, ты потом себе этого не простишь». Женщина заколебалась, но нянька уговорила её.

Полузамёрзшего старика оставили в кухне у печки, а сами отгородились от него, чем смогли. Лампу прикрутили, в комнате наступил полумрак. Скоро нянька заснула, задремала и хозяйка. Среди ночи обе очнулись от звона разбитого стекла. В окне появилась бородатая голова в маске. Молодая женщина оцепенела, а нянька запричитала: «Ах, ты, старый чёрт, мы тебя приютили, а ты…» Женщина пришла в себя, схватила ружьё и выстрелила в голову. В комнату свалился человек с поднятым воротником тулупа. Женщина упала в обморок.

А из кухни ломился старик, и нянька его впустила. Он подошёл к человеку на полу, наклонился и сказал: «Наповал!» Потом вгляделся в убитого и заявил, что борода приклеена. Сорвал её и маску, отогнул воротник. Нянька дико закричала: «Барин!» Женщина пришла в себя, взглянула на убитого и снова лишилась чувств.

Был суд, который установил, что геолог хотел инсценировать ограбление, чтобы присвоить казённые деньги. Он думал, что у его жены не хватит смелости выстрелить. И, действительно, если бы она не подумала, что это старик, которого она приютила, она, возможно, и не стреляла бы. Женщину оправдали, и она с ребёнком вернулась в Петербург.

ПЕРЕЕЗД

В связи с переносом столицы попасть на поезд было невозможно, а папа торопил нас с отъездом. Товарный вагон для вещей мама достала через Зуева, который был директором магазина при железной дороге. Но нам билеты никак не мог устроить. У мамы была приятельница Ревекка Абрамовна. В Самаре созывали съезд врачей, и Р. А. предложила устроить нас на поезд до Самары с тем, чтобы довезли туда её мать, которую там встретит вторая дочь.

И мы поехали в вагоне с врачами. Вещей была масса. Мама везла продукты, в Москве с ними было уже туго. Кота Мурку мама побоялась брать после того, как погиб из-за переезда Васька. А вот Джека папа велел взять непременно. Джек был маленький, но очень злой. Дома днём он сидел в будке на цепи, а то бы многих покусал. Боялся только бабушку, которая в детстве била его кочергой и часто купала в арыке. Бывало, кто-нибудь придёт к нам, и в разговоре прозвучит «кочерга» или «купаться». Джек забьётся в конуру и очень долго оттуда не высовывается.

С нами в