Девушка из Кашина - Г. Астафьев

говорить с вами, и пишу. Сегодня я уезжаю из Калинина, и поэтому будет очень досадно, если мы не поговорим. Вам принесла уже, вероятно, Юля мое письмо, в котором я писала обо всем. Сейчас я пойду по делам, потом обедать и потом поеду за вещами на пересыльный пункт, чтобы уже совсем быть готовой. Отправимся сегодня с Хрусталевым на машине. Питанием на дорогу я обеспечена.　

Ну, а что у вас нового? Вы мне почаще пишите, любимые мои.　

Ваша Н.　

Ренок, милая моя!　

Через несколько часов я уеду туда, куда нас посылают. Ты останешься на нашей, советской земле, в своей родной семье. Помни, Реночка: мы идем бороться за то, чтобы всем нам жилось хорошо и спокойно. Но мы с тобой часто нарушали спокойную жизнь глупыми и ненужными капризами и непослушанием. В этом письме мне хочется сказать тебе, посоветовать, как младшей любимой сестренке: веди себя как следует. Не капризничай, не огорчай папу, мамочку, ведь ты пока у них одна. И потом еще, мне будет легче выполнить любое трудное дело, если я буду знать, что дома у меня все хорошо и спокойно. Помни об этом, родная моя девочка, и будь умницей.　

Поцелуй за меня наших старичков, передай привет всем моим друзьям, кого увидишь. Целую тебя, славная моя сестренка, крепко-крепко.　

Помни меня всегда, помни мои советы.　

Твоя Ина.

Инa Константинова. Снимок военной норы.

8 июня

И не уехала. Видимо, завтра. Целый день прошел в хлопотах. Ну, устала же!

9 июня

Ой, сколько же нового, сколько прекрасного и нового несет мне моя жизнь. И как хорошо! Ну, вот по порядку. Вчера сидела я в обкомовской столовой, доедала мороженое, как вдруг входит человек и спрашивает:

— Есть здесь Константинова?

— Что случилось?

— Зовут срочно в обком.

Лечу.

Оказывается, нужно ехать 9-го, в 6 часов утра. Ночевать оставили в гостинице при обкоме. В одной комнате со мной ночевала славная девушка, партизанка, уже 9 месяцев проработавшая в отряде в тылу у немцев.

Утром проснулась в пять часов, долго ждала. Наконец поехали. Когда проезжали по Ленинградскому шоссе мимо пересыльного, вдруг… едет начальник. Вот я была рада! Нет, тут необходимо отступление. Каких чудесных людей ставит судьба на моем пути! Я просто счастлива.

Этот начальник, человек умный, чуткий, тонкий. Он так хорошо понимает меня и так хорошо ко мне относится, что я просто очарована. Когда я зашла за вещами в день отъезда (я думала, что уеду 8-го), мы так тепло и так просто простились с ним. Его поцелуй старшего — отца или друга, все равно, — в висок я запомню навсегда. Его советы будут для меня законом. Впрочем, иначе и быть не может. И вот я была безумно рада, когда увидела еще раз его. Мы помахали друг другу рукой, и… все. Нет, не хочу!

Ехало нас в машине четверо. Я, Хрусталев (инструктор обкома), командир нашей соединенной партизанской группы и комиссар ее. Оба славные, простые, чудесные парни. Командир награжден орденом Красного Знамени за финские бои.

Ехали мы через Торжок. Как ужасно он разрушен! Такой славный городок весь превращен в развалины. Затем проезжали мимо многих-многих других, в большинстве разрушенных, селений.　

В Кувшинове остановились. Здесь Хрусталеву надо было явиться в штаб фронта. Поехали туда. И вот… уж не знаю как, попала я (вместе со всеми своими, конечно) к бригадному комиссару Абрамову. Вот тоже удивительно интересный человек. Такой образованный и тоже… тонкий. (Это мое выражение, я-то его хорошо понимаю). И он говорил со мной о том же самом, о чем сейчас говорят все. Почему я иду в отряд, зачем, знаю ли, что меня там ждет, не лучше ли вернуться. И опять я повторяла то же, что приходилось говорить много-много раз о себе в уме…　

И вот сейчас пишу я в его комнате. Они ушли, а мы с нашим отрядным комиссаром остались одни. Вот, я пишу, а он о чем-то думает. Как много-много всего хотелось написать, а получается чепуха.　

Письмо родным

(Без даты)　

Здравствуйте, милые мои папуся и мамочка!　

Вчера мы выехали из Калинина и переночевали здесь, откуда я вам сейчас пишу. Едем чудесно. Правда, погода сейчас холодная, но в моем распоряжении теплые вещи. Знаете, мои начальники обо мне рассказали самому генерал-полковнику Коневу, и сейчас я поеду к нему знакомиться, так как он захотел меня увидеть…　

Лестно, правда? Наши партизанские командиры хотят взять меня к себе в штаб, уж там-то полная безопасность, но этого-то я и не хочу. Ну ладно, там будет видно, а пока мне так хорошо!　

Я получила от командира личное оружие — пистолет с двумя обоймами, а в Торопце получу уже и автомат (немецкий), которым пользоваться уже научилась. Вообще за эти дни я узнала столько всего нового, столько интересного, что никогда не забуду этого времени.　

Проезжали мы по местам, разрушенным и искалеченным немцами. Ой какой ужас! Сколько разрушений, сколько несчастий наделали они! Неужели мы не отомстим за все это! Милые, если бы вы все видели, вы и сами пошли бы в отряд вместе со мной. И какая интересная работа предстоит мне в отряде! Ой какая я счастливая!　

В Торопце получу я и полное обмундирование, так что ничего присылать мне не нужно. Ничего! Все дадут, что только понадобится.　

Ну, а что нового у вас? Приехала ли Ренок? Как вы себя чувствуете? Как мамуськино здоровье? Что нового? Пишите мне скорее. Я очень, очень жду, очень хочу поскорее узнать хоть что-нибудь о вас.　

Записи а дневнике

12 июня　

Сидим в Осташкове. В Кувшинове к нам в машину сели еще 5 человек: переводчик, радист и трое разведчиков для нашей бригады. Вообще, судя но всему, дела у нас будут большие. Как хорошо! Эта пятерка — замечательная. С ними уже совсем близко сошлась. Я, наверное, останусь в бригаде при штабе. Так говорят. Приехали мы сюда вчера, к вечеру. Пошли в кино, побродили по городу и легли спать. Я по вечерам иногда начинаю скучать. Вчера написала письмо домой.　

14 июня　

Сегодня или завтра уходим.　

Письмо Ины домой

(Без даты)　

Здравствуйте, родные, дорогие мои!　

Это письмо пишу я вам из села Куньи, куда мы приехали вчера вечером, в последний день моего пребывания на родной земле, до возвращения после победы. Завтра мы переходим «туда». Не беспокойтесь, я буду