Виталий Головачев и Мария Петровых: неоплаканная боль - Анастасия Ивановна Головкина

Биографическая справка

Турапин Алексей Давыдович, рожд. 01.10.1888 г., урож. с. Алкужи, Моршанского района, Воронежской области, из крестьян-середняков, русский, гражданин СССР, образование низшее + самообразование, беспартийный, член профсоюза рабочих станкоинструментальной промышленности, до ареста работал на заводе «Комсомолец» прорабом ремонтно-строительной группы. В 1936 г. имел два привода в отделение милиции: один за пьянство, второй за хулиганство (оштрафован на 75 р.).

Состав семьи: жена — Татьяна Степановна Турапина, 1888 г.р., рабочая обувной фабрики; две дочери: Павлина (11 л.) и Валентина (9 л.), обе учащиеся.

Прием на работу Турапина стал одним из эпизодов обвинения Горелова в «концентрации на заводе троцкистского элемента». Однако отметим, что к моменту прихода Горелова Турапин работал на заводе уже два года и занимал должность прораба по промышленному и жилищному строительству. Горелов работой Турапина был недоволен, вынес ему два административных взыскания: «на вид» за исполнение работ без заказов и выговор за задержку работ. В жилых домах, возведенных стройбригадами под руководством Турапина, наблюдалась повышенная влажность и течь воды с окон. В результате нарушения норм кладки дала трещину стена нового экспериментального цеха. Терпение Горелова лопнуло, и в начале 1936-го Турапин был уволен. Но спустя несколько месяцев с завода ушел прораб ремонтно-строительной группы. Заменить его было некем, а дело не терпело отлагательств, и Горелов пригласил на эту должность Турапина как временного работника.

Квалификации для этой работы Турапину хватало, претензий к нему больше не было, но вдруг с ним приключилось нечто весьма неожиданное.

В начале 1937 года, когда на заводе «Комсомолец» проходили выборы членов завкома и делегатов на X Съезд Профсоюзов, кто-то бросил в урну бюллетень с надписью: «Сталин кровопивец. Да здравствует Троцкий!» [5:114]. В содеянном заподозрили Турапина, который помимо бытового хулиганства был также замечен в антиправительственных высказываниях и среди партактива слыл «выходцем из чуждой среды».

За несколько дней до ареста Турапина один из его сослуживцев, начальник ремонтного цеха Гапошкин, для протокола заявил:

Да, действительно, 17 июля 1937 г. на станции в городе Егорьевске я встретился с Турапиным, который мне начал говорить об аресте Горелова и Змиева. После этого Турапин заявил: «Программа партии изменилась, стала не та, что прежде была, и большевики стали другие, т. е. теперь они коммунисты. Старых большевиков убирают, так как они мешают коммунистам, в силу чего проводить программу некому. Почему и пишется на конце маленькая буква „б“ в слове „ВКП“. Потому что она не имеет никакого значения» [5:92].

Другой собеседник Турапина, столяр Ужакин, сообщает:

С Турапиным мне лично приходилось несколько раз встречаться и разговаривать, когда Турапин своими контрреволюционными разговорами пытался оказать на меня воздействие. Вот пример. В конце апреля или в начале мая 1937 г., идя по Советской улице, я встретил Турапина, с которым мы зашли в пивную против обувной ф-ки, где, сев за столик, Турапин начал со мной разговор на тему о том, что из себя представляет каждый работающий у нас рабочий. Кончив об этом говорить, Турапин перевел разговор на политическую тему, сказав: «Вот, знаешь, мы воевали не для того, чтобы у власти сидел Сталин, мы воевали за Троцкого». В начале июля 1937 г., идя с работы ок. 17–18 дня, я встретил на Советской ул. Турапина, ехавшего из Москвы, который, зайдя в магазин № 17, купил папирос, предложил мне посидеть на лавочке. Турапин начал разговор с того, что спросил меня о новостях, а когда я ему сказал, что в газетах пишут, что Гамарник застрелился, Турапин мне на это заявил, что Гамарник не сам застрелился, а его застрелил Сталин. В этот же раз, когда я ему сказал, что сегодня запоздал домой, был на учебе, Турапин сказал: «Ты, комсомолец, на учебу ходи, а учение Маркса, Ленина и др. в голову не вбирай» [5:94–95].

Сам Турапин на вопрос следователя, возводил ли он когда-либо клевету на руководителей партии и правительства, ответил так:

«Трезвый, поскольку я помню, никогда никакой клеветы на руководителей партии и правительства и также ругани не производил, но пьяным, когда выпиваю, то от меня этого можно ожидать, о чем мне передавала даже жена и другие, но сам я лично не помню этого. Почему так получается, что я ругаю руководителей правительства, сам не знаю. Основной причиной этому может служить только то, что я за последнее время в связи с семейными неполадками стал много пить вино и превращаться иногда в алкоголика» [5:62–62об].

Дабы избавиться от пагубной страсти, Турапин решает уехать из Егорьевска к приятелю в Улан-Удэ и даже начинает уже вести с ним переговоры о перспективах трудоустройства. Но планам этим не суждено было состояться: 4 августа 1937 г. Турапин был арестован по Делу № 16626 как соучастник Головачева и Горелова.

На следующем допросе Алексей Давыдович с горячностью заявляет о своей абсолютной лояльности по отношению к партии и правительству:

«Этот строй для меня является жизненным. К мероприятиям Советской власти я отношусь положительно, а к самой власти, как к своей родной. Никаких недовольств против руководителей правительства я не имел» [5:63].

Но тут следователь разворачивает перед допрашиваемым бюллетень с крамольной надписью.

«Вопрос: Вы неправду показываете, т. к. при выборах в заводской комитет во время тайного голосования сделали контрреволюционную надпись на списке кандидатур, выбираемых на съезд.

Ответ: Контрреволюционной надписи на списке кандидатур, выбираемых на съезд союзов, никакой не делал.

Вопрос: Следствие располагает документальными данными, говорящими о том, что надпись сделана вами. Почему вы это отрицаете?

Ответ: Отрицаю потому, что контрреволюционной надписи не делал. Я требую проведения беспристрастной экспертизы по данной надписи, которая мне была предъявлена» [5:63].

Требование Турапина было удовлетворено. Для сличения почерка экспертам была предоставлена собственноручно написанная автобиография Турапина. Но результат оказался для подследственного неутешительным.

«Вопрос: Теперь, когда вы ознакомились с актом графологического исследования, признаете, что вы сделали контрреволюционную надпись на списке кандидатур на Съезд Союзов?

Ответ: Нет, не признаю» [5:64].

Поскольку дело № 16626 заявлено как групповое, логично было бы предположить, что следствие попытается как-то доказать причастность Головачева или Горелова к инциденту на выборах в завком. Но нет. Головачева о Турапине не спрашивают вообще, а Горелову задают всего несколько вопросов и ни слова об инциденте на выборах в завком.

«Вопрос: За что был уволен с завода б. прораб Турапин Алексей Давыдович?

Ответ: Турапин в 1936 г., примерно в марте месяце, с завода был уволен за плохое качество работы