Территория женщины - Татьяна Буланова

стала собираться. Я так боялась встречи в роддоме с журналистами, что на всякий случай кинула в сумку шапку и темные очки. Но при этом забыла взять с собой тапки и еще какие-то важные мелочи.

САШУ Я РОЖАЛА

ДЛЯ СЕБЯ. А ЧЕРЕЗ

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

ЛЕТ РОДИЛА

НИКИТУ ДЛЯ

САШИ И ВЛАДА.

Когда все началось, Влад находился за стенкой. Именно он первым после акушерки взял нашего маленького Никитосика на руки.

Потом муж признался, что никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Крошечное, беззащитное существо, его сын лежал у него на руках. От волнения Влад в одну секунду взмок, футболка стала мокрой, будто он несколько минут простоял под проливным дождем…

Потом медсестра, присутствовавшая во время родов, сказала мне:

— Впервые вижу, чтобы ребенок был так похож на папу.

Никита действительно копия отец: у него нос как у Влада, губы. Только все это очень маленькое. А когда наш малыш открывает глаза, он становится неимоверно серьезным. Кажется, будто он все время о чем-то задумывается и размышляет.

Родила я Восьмого марта, а 10-го по плану должна была записывать на студии альбом романсов. Как только оклемалась после родов, первым делом позвонила Коле Тагрину:

— Коля, я в субботу не смогу. Я только что родила, так что запись надо перенести.

Мой бывший муж, а теперь продюсер, тоже обрадовался, что все наконец-то закончилось благополучно.

Когда 14 лет назад на свет появился мой первенец Саша, Коля волновался до такой степени, что даже боялся позвонить в роддом.

Вместо этого он позвонил моей маме:

— Нина Павловна, я боюсь. Позвоните вы!

И только после того, как мама успокоила его, сказала, что все нормально, сам решился позвонить.

В роддоме мы с Никитой провели всего педелю. Я лежала на первом этаже и ужасно боялась, что кто-нибудь из журналистов проберется к нам в палату. Больше всего в жизни мне не хотелось, чтобы чужие увидели моего маленького мальчика.

Представители желтой прессы пытались вычислить, в каком родильном доме я прячусь. И если я не подходила к телефону, звонили Владу.

— Влад, вас беспокоят из приемной Фетисова. — Молодой человек с манерным голосом назвал свое имя — вымышленное, конечно. — Мы поздравляем вас с рождением сына и хотим прислать подарок. Только куда? Вы в восемнадцатом роддоме или в Институте акушерства и гинекологии имени Отто?

— Конечно в Отто! — не растерялся Влад.

Через какое-то время позвонили уже мне:

— Таня, здравствуйте! Это из приемной Фетисова. Что же вы, почему нам не позвонили? Мы хотели бы вас поздравить.

— Спасибо большое!

— А это правда, что вы в Америку с ребенком уезжаете?

— Ну да, наверное, — на всякий случай сказала я.

— Или не в Америку?

— Ну я еще пока не знаю, боюсь сглазить… Мы когда определимся, я вам обязательно сообщу.

Я набиралась сил. И уже через неделю была готова снова ринуться в бой. Я кормила грудью крошечного Никитку и вдруг поймала себя па мысли, что мне безумно хочется… выйти на сцену. И спеть. Почему-то в этот момент захотелось выступить именно в моих любимых московских клубах — «Метелице» и «Кристалле».

Накануне выписки, когда Влада донимали журналисты, я попросила мужа:

— Говори адрес в день выписки, и не раньше десяти часов утра.

Я как в воду глядела: спустя час-полтора начались мелкие неприятности.

Ко мне в палату зашла педиатр. Пока она мне что-то объясняла, заплакал Никита. Медсестра взяла его на руки и вышла в коридор.

Через минуту возвращается и говорит:

— А к вам друзья пришли!

— Какие друзья? — Я напряглась. — Я никого не жду.

— Парень и девушка.

— Никакие девушки сюда прийти не могут! — Я напряглась еще больше. — Меня могут проведать только муж и старший сын.

— Девушка попросила у меня ребенка подержать, а парень через плечо стал фотографировать.

Настроение испортилось моментально. Правда, эти двое, судя по всему журналисты из желтых газет, уже испарились…

Когда я выходила, во дворе толпились фотографы и операторы. Мне было неудобно: в это время, кроме меня, выписывалось много мамочек, а тут такое столпотворение. Из-за инцидента в роддоме улыбалась я с трудом…

Когда Саше было два года, у меня на время появилась навязчивая идея родить второго ребенка — для первого: чтобы он был не один, чтобы в будущем братья поддерживали друг друга.

Но мои родители были уже пожилыми, и второго ребенка на них скидывать было неловко. Вопрос о няне даже не рассматривался — в то время это было не принято, да и лишних денег у нас не было. А паузу в работе мы не могли себе позволить.

Сашу я рожала для себя. А через четырнадцать лет родила Никиту для Саши и Влада.

Сейчас Никита совсем кроха, но я уже знаю, что сюсюкаться с ним не буду. Отношение и к старшему, и к младшему будет одинаковым, потому что они оба мои сыновья.

Я смотрю на Сашу, и у меня сжимается сердце от нежности к нему. У него уже ломается голос, а он все равно еще ребенок, похожий на щенка-подростка, — неуклюжий и очень трогательный. Руки длинные и тонкие, а плечи еще узкие. Он переживает сейчас очень трудное время — переходный возраст. И, мне кажется, сам страдает от собственной вредности, и его тяготит этот противный возраст.

Пока я была беременной, Саша словно боялся будущего малыша. Мне казалось, он опасался, что отойдет на второй план, что ему будет уделяться все меньше внимания. Но я с самого начала знала, что все будет не так. Нужно было просто подождать, чтобы сын понял, что в наших с ним отношениях ничего не изменится.

В первые месяцы беременности, когда мне было плохо, мучил токсикоз, Саша ухаживал за мной, как за ребенком. Заваривал лапшу, приносил чай. Если я задерживалась, беспокоился и звонил, выбегал встречать меня во двор.

Потом родился Никита. Как только Саша увидел младшего брата — такого беззащитного, с блуждающим взглядом, маленького, — сразу же его полюбил, хотя, возможно, поначалу и сам этого не осознавал.

Никите было десять дней. Саша уходил гулять, и малыш неожиданно заплакал. Мой старший сын стоял в растерянности, было похоже, что сейчас он переоденется и останется дома. А потом обратился к моей маме:

— Ну бабушка, неужели тебе его не жалко? Он же плачет!

Теперь у Саши и дочки Влада есть общий братик. Они постоянно обмениваются эсэ-мэсками, обсуждают Никитоса. Александра увидела его через несколько дней после рождения —