Убийца со счастливым лицом. История маньяка Кита Джесперсона - Джек Олсен

(«медведями Смоки» в США называют сотрудников службы охраны лесов) припарковался рядом с фиолетовым грузовиком к востоку от города. Я подумал: Фиолетовый грузовик? Боже, это же я! Я перебрался за руль и выглянул в окно. Он стоял в десятке метров от меня.

Я оглянулся на тело, убеждаясь лишний раз, что Клаудиа мертва. Я потрогал ее: труп уже окоченел. Я сел и стал ждать стука в дверцу кабины. Что он тут забыл? – думал я. – Может, стоит выйти и спросить его?

Я вытащил из сумки-холодильника две банки кока-колы и вылез из кабины. Мы поболтали минут пять-десять. Банку он не взял, но держался дружелюбно. Я сказал ему, что остановился, потому что у меня шины перегрелись. Он сказал, что шоссе патрулируется с воздуха и скорость лучше не превышать.

Я пошел обратно к своему грузовику и сделал вид, что проверяю сцепку. Потом залез в кабину, достал путевой журнал и заполнил его у Смоки на глазах. Я не хотел, чтобы он полез смотреть мои журналы и вообще оказался в кабине. Патрульные сразу чуют трупы – у них тренированный нюх.

Я погудел и помахал ему рукой, отъезжая по шоссе в сторону Аризоны. Я предполагал, что он мог записать мой номер, а потом уточнить в «A&G», должен ли я был находиться в этом месте в это время. Я решил удалиться от него на приличное расстояние, прежде чем выбрасывать труп.

Я проехал около двух часов до городка в пустыне под названием Блайс, к востоку от Палм-Спрингс возле границы Аризоны. Я вздохнул с облегчением, когда увидел, что слежки за мной нет.

На шоссе 95 я свернул на юг в предгорья и проехал десять или пятнадцать километров до широкой обочины, где можно было припарковаться. Подождал, пока солнце зашло за холм: так у меня было достаточно света, чтобы ориентироваться, но заметить меня было сложнее. Я затащил Клаудию в овраг, заросший кустарником, и засыпал сухой травой.

На остановке дальнобойщиков у съезда на Аризону-1 я замочил свой спальный мешок в душевой, чтобы избавиться от трупного запаха, и высушил его по дороге в Феникс, растянув на обтекателе на крыше кабины. Никакого раскаяния не испытывал. Эта женщина заслуживала смерти, потому что смела угрожать мне. Я просто не позволил очередной Джин воспользоваться следующим бедолагой, дав против него ложные показания в полиции. С тех пор как я избежал наказания за убийство Таньи Беннетт, я начал чувствовать себя бессмертным. Теперь это была для меня игра. Я был боссом и потому – неуязвимым.

На следующее утро я прибыл в Феникс и доставил свой груз. Я выбросил постельное белье и купил новые простыни и наволочки. Весь день я размышлял о том, как легко убивать. У меня имелись для этого все возможности. Я постоянно переезжал с места на место. Никого не удивляло присутствие девушки в кабине дальнобойщика, а мое спальное отделение закрывали занавески. На самом деле на жаргоне это отделение называется «гроб». Никто не видел моей постели, когда занавески были закрыты. Я снова был в «мире Кита».

6

Внезапная смерть

Все преступления на почве секса рождаются из фантазий…

Стивен Мишо, биограф Теда Банди

После того как я убил Клаудию, я не мог больше фантазировать насчет Таньи, не думая о них обеих одновременно. Мои фантазии подпитывали одна другую. То, что не произошло с Клаудией, произошло с Таньей и наоборот. Смерть Клаудии была продолжением смерти Таньи. Обе смерти стали предметами моих фантазий. Изнасилование и убийство превратились для меня в наваждение.

Я понимал, что причина, по которой мне удалось остаться безнаказанным, заключалась в том, что после убийства я не торопился и давал себе время подумать. Я не сразу избавлялся от тела. Я очень боялся совершить ошибку. И потому действовал правильно.

Время от времени я проезжал мимо тюрьмы, гудел в гудок и кричал в сторону караульной башни: «Дом, милый дом! Когда-нибудь и я тут окажусь!»

У меня уже был разум убийцы. Предчувствие говорило мне, что к сорока годам я либо стану миллионером на пенсии, либо окажусь в тюрьме. В глубине души я уже знал точный ответ. Я понимал, что разрушил свою жизнь, когда начал убивать.

Спустя месяц после Клаудии я выполнял ночной рейс – перевозил мясо из Элленсберга, Вашингтон, во Фресно, Калифорния. Мне не нравился грузовик, на котором меня отправили, – «Петербилт» 1991 года, с пятнадцатискоростной трансмиссией и двигателем «Катерпиллер» 3406 АТАС на четыреста двадцать пять лошадиных сил. Грузовик был темно-синий – далеко не такой крутой, как мой фиолетовый «Пит», – и предельно экономичный: порой он делал тридцать километров на одном литре бензина. Мне никогда не нравилось ездить на нем.

Я уже сильно устал, когда въехал на стоянку в Тертлоке, Калифорния, чтобы поспать три-четыре часа, перед тем как продолжить движение. Около полуночи хорошенькая блондинка в красном свитере запрыгнула ко мне на подножку и спросила, не хочу ли я развлечься.

Я высунул в окно левую руку и пощупал ее за грудь. Потом сказал: спасибо, но больше мне ничего не нужно. Она была миниатюрная, около тридцати лет – по этим проституткам никогда не скажешь точно из-за той жизни, которую они ведут. Кажется, она сказала, что ее зовут Синтия.

– Ты уверен, что больше тебе ничего не надо? – спросила она. – Разве тебе не понравилось меня трогать?

Я ответил:

– Понравилось, но я устал. Уходи и дай мне поспать.

– Зачем тогда было щупать, раз ты меня не хочешь? – сказала она.

– Чтобы убедиться, что ты не коп, – ответил я. – Не хочу, чтобы меня подставили. Может, позднее я еще передумаю.

Она отошла, а я запер кабину и погасил весь свет. Если бы я оставил лампочку, она подумала бы, что я заинтересован, и разбудила бы меня. Она выглядела неплохо, но я не доверял ей и ей подобным. Возможно, у нее под свитером нож или пистолет. Во Флориде одна проститутка стала серийной убийцей – убивала ни в чем не повинных дальнобойщиков, проводивших в дороге по шестнадцать-восемнадцать часов в день, чтобы прокормить семью.

Я сбросил обувь и забрался в постель. Я уже спал, когда пассажирская дверца резко распахнулась и кто-то запрыгнул в кабину.

Я открыл глаза и увидел ту же самую девушку. Она меня разозлила. Я протянул руку, схватил ее и затащил на кровать. Прежде чем она успела открыть рот, я сдавил ей горло. Она вся обмякла, и я почувствовал, что