Екатерина II - Иона Ризнич

с тем, что знали сами, но осведомлены-то они были о сущих пустяках. Впрочем, Иван Иванович Шувалов, этот презреннейший и трусливейший из людей, как сказывают, описал Вольтеру, что 19-тилетняя барынька сумела низвергнуть все правительство империи. Пожалуйста, разубедите вы в этом великого писателя: от княгини Дашковой приходилось скрывать все пути, какими заговорщики со мною сносились; в течение пяти месяцев она ни о чем ровно не знала, а последние четыре недели ей сообщалось так мало, как только было возможно».

В том, чтобы свергнуть Петра Федоровича, заговорщики были едины. Существенным оставался вопрос: в каком качестве Екатерина взойдет на престол. Как полноправная государыня или как регентша? Большинство заговорщиков видели ее только в качестве регентши. А вот сама Екатерина была совсем иного мнения! «Или умру, или буду царствовать», – писала она своим друзьям.

Скандал!

30 апреля, во время торжественного обеда по случаю заключения мира с Пруссией случился скандал. Петр объявил тост за членов императорской фамилии. Екатерина выпила сидя, считая, что императорская фамилия – это ее муж, ее дети и она сама. Но оказалось, что император имел в виду совсем иных людей.

«А мои дяди – принцы Гольштейн-Готторпские!?» – раздраженно крикнул он, и послал Голицына передать супруге, что она дура. Но потом, решив, что князь может смягчить его выражение, сам крикнул через весь стол: «folle». Екатерина заплакала. Вечером того же дня император отдал приказ ее арестовать и только вмешательство фельдмаршала Георга Гольштейн-Готторпского, дяди Петра Федоровича, спасло Екатерину.

Ну, а когда Петр Федорович пожаловал свою любовницу Елизавету Романовну Воронцову орденом святой Екатерины, которым могли быть награждены только принцессы королевской крови, всем стало ясно: низвержение императрицы – решенный вопрос.

В связи с этим по Петербургу ходили самые невероятные слухи. Рассказывали, что развод императора станет только началом, а потом он собирается развести всех придворных дам с их мужьями и перевенчать с другими по своему выбору.

«Петр III потерял последний скудный ум, каким обладал. Он во всем старался прошибить лбом стену, собирался уничтожить гвардию и для этого посылал ее в кампанию; заменить гвардию он рассчитывал своими голштинскими войсками, которые и должны были остаться в столице. Хотел он и веру переменить, а на Елисавете Воронцовой жениться, меня же запереть в монастырь», – писала впоследствии императрица.

Развод по-русски

Екатерине было приказано жить в Петергофе и ждать там мужа. Его приезд не означал бы для нее ничего хорошего. То, что Екатерина со дня на день будет разведена, пострижена в монастырь или сослана, понимали все. И вот тут окупились все сделанные ею подарки, вся та лесть, что она расточала годами, ее притворство, ее умение нравиться! Екатерину любили, а ее супруга терпеть не могли. Своим приятным нравом, скромностью, доброжелательностью и демонстративной набожностью она сумела завоевать симпатии даже простых людей. Рассказывают, что однажды Екатерина шла по плохо освещенной галерее, но несмотря на сумрак караульный отдал ей честь ружьем. Она удивилась и спросила, как он ее узнал в темноте. Ответ был высшей степени учтив: «Кто тебя не узнает, матушка наша? Ты освещаешь все места, которыми проходишь».

Великой княгине сочувствовало множество лиц, большею частью лично обиженных Петром. Таков был граф Никита Панин, дипломат и воспитатель наследника Павла. Делу помогал малороссийский гетман и президент Академии наук граф Кирилл Разумовский. Гвардейская молодежь, руководимая братьями Орловыми (Григорием, Алексеем и менее известным Федором), целиком была на стороне Екатерины. Ну, а совершать перевороты гвардейцы умели!

«Судьбы заговора сосредоточивались в руках трех братьев Орловых, – признавала Екатерина, – …старший из Орловых всюду за мною следовал и совершал тысячи сумасбродств. Его страсть ко мне ни для кого не была тайною; впрочем, все им было сделано для того, чтобы придать огласку своему увлечению. Орловы – люди чрезвычайно решительные и пользуются большой любовью среди солдатства, так как сами служили в гвардии. Я этим людям обязана чрезвычайно многим: весь Петербург тому свидетель»[10].

Заговор для возведения Екатерины на престол подготавливался все время царствования Петра III. Накануне переворота Екатерина считала на своей стороне до 40 офицеров и до 10 тысяч солдат гвардии. «Среди их за целых три недели не нашлось изменника», – восхищалась она.

Однако слухи все же просачивались и для большинства петербуржцев переворот не был нечаянным, его все ждали. Люди на улицах Петербурга открыто ругали государя и ждали перемен. К Петру шли доносы, но тот, веселый и беззаботный, ни на что не обращал внимания.

Непосредственным толчком к перевороту стал арест одного из заговорщиков. Опасаясь, как бы он под пыткой не выдал остальных, решили выступать.

Ранним утром 28 июня 1762 года Екатерина находилась в Петергофе и крепко спала. Заснула она поздно, под утро, так как предшествовавший день прошел в тревоге. Нарушая все приличия и придворный этикет, в ее спальню вошел Алексей Орлов и очень спокойно проговорил:

– Пора вставать, все подготовлено для вашего провозглашения.

Внезапно разбуженная Екатерина принялась разузнавать о подробностях и получила ответ:

– Пассек [11]арестован.

Великая княгиня поняла, что час ее пробил и медлить более нельзя. Без колебаний она поспешила одеться и не тратя времени даже на то, чтобы причесаться, бросилась в карету.

Собственно весь переворот заключался в том, что Екатерина не стала в Петергофе дожидаться развода, а самовольно приехала в Петербург. Первым делом она отправилась к двум ротам Измайловского полка. Полковником измайловцев был Кирилл Разумовский, обожавший Екатерину, и она рассчитывала на поддержку. Императрица вышла из кареты и двинулась к казармам. Навстречу ей выбежали гвардейцы. Екатерина объявила, что пришла к ним искать спасения.

Встретили ее с большим энтузиазмом. «Налицо оказалось всего двенадцать человек и барабанщик, который забил тревогу. Тут сбежались солдаты, принялись меня обнимать, целовали мне руки, ноги, платье, называя их избавительницею. Два солдата привели под руки священника с крестом. Тут все начали мне присягать», – вспоминала она тот день.

Все единогласно поклялись за нее умереть. Послали за полковым священником, он явился с распятием в руке, и полк присягнул Екатерине. Следом за измайловцами присягу принесли и другие полки: «Мы направились в Семеновский полк – тот выступил нам на встречу с криками “ура”. Мы отправились в Казанский собор; здесь я вышла из экипажа. Тут подошел и Преображенский полк с криками “ура”».

Затем торжествующая Екатерина проехала по улицам города верхом, в гвардейском мундире старого петровского покроя и в шляпе, украшенной зеленой дубовой веткой. Ее прекрасные густые волосы были свободно распущены по плечам, и это вызвало всеобщее восхищение. Ее сопровождали участники заговора и несколько гвардейских полков.

«Я отправилась в Зимний дворец, где собрались синод и сенат.