Просроченный долг - Йожеф Лендел

в театре нет моих отданных и ждущих публикации сочинений. Издательства печатают, что уже есть, за границей переводят уже написанное.

И меньше всего я вмешиваюсь в нашу литературную политику. Нет причин. Два воинствующих лагеря одинаково видят возможность достижения победы в том, насколько успешно будут лизать задницу. Они хотят лизать то же самое, и их «юбилейные» обязательства отличаются лишь тем, что «урбанисты» предлагают свой умеренно-культурно-бархатистый язык, а «народники» (Традиционные направления в венгерской литературе XX в. Народники были ближе к деревне, урбанисты выдвигали на первый план проблемы городской жизни и культуры.) — что до самого корня засовывают свой недекадентский язык — в ту же самую задницу.

Мне же претит эта цель… Не только метод, но и цель, и лица тех, на кого нацелились.

Жду случая, чтобы заявить: я не хочу умереть членом партии. Потому что того, что своей полной пассивностью я уже десятилетия, но последние 15 лет полностью, отошел от всякой активности как член партии, видно, недостаточно.

11 августа 1974 г.

Читая Солженицына

С. много чего знает, и его данные — это вызывает бешеную ярость определенных кругов — точные, верные. Их нельзя заклеймить как ложь. Поэтому нападают на его мнение о фактах. Например, о власовцах. Хотя и то неправда, что С. восторгается ими.

А ведь С. даже не знает всего! Он не знает о контингенте Акмолинска (специальный лагерь, входивший в группу Карагандинских лагерей). Там были собраны тысячи жен приговоренных к смерти. Очень многие из них красавицы, те, кто занимал особо важные посты, находили себе особенно красивых жен. Кроме этих жен (среди них были, конечно, и пожилые, жена покончившего самоубийством Томского), туда поместили множество проституток (мне кажется, позднее). Среди них были и монахини, которых заставляли заниматься шитьем. Очень интересны справки об освобождении этих женщин из лагеря: «член семьи изменника родины» — было написано в этих бумажках. Это получили те, кому, как Ольге Сергеевне, не могли приписать даже 58–10 пункта, «контрреволюционная агитация»

Не знает С. о клейме «дети троцкистов», о том, что, если после ареста родителей оставались 8-10-летние дети и даже младше, в детских домах их так и называли, и очень жестоко обращались с ними. <.> Он не знает о таких случаях, когда пятнадцатилетнему мальчишке дали 15 лет за «недоносительство о контрреволюционных деяниях». А я видел сына упоминаемых и С. супругов Скрыпников, который после того, как его родители, избежав худшей участи, покончили самоубийством, очутился в Норильске. И, к сожалению, попал под влияние урок (блатных)…

Очень хорошо, что в этой книге С. не «романизирует», в конце тома есть именной и предметный указатель.

Как я слышал, недавно появился второй том «Архипелага ГУЛАГ», который наши власти усиленно ищут при таможенных досмотрах и у отдельных лиц. Я не могу знать, о чем в нем говорится, но думаю, что он пишет уже о временах после Хрущева — и посему это еще «опаснее». Одно точно: в той же степени, в какой слаба и незначительна книга С. «Август четырнадцатого», настолько важен и незаменим «Архипелаг ГУЛАГ» (см. также запись от 31 июля).

* * *

Я МНОГОЕ записываю, но ни во что не вмешиваюсь. Я делаю это, потому что жаль, если останется не записанным то, что я знаю о фактах и о мире.

НО УЖЕ НЕ МОЕ ДЕЛО, вмешиваться в происходящее сегодня, потому что уже не мне лично придется ощутить последствия моих действий. Такая проистекающая из моей старости и моей слабости надежность удобна. Но позже я готов к приговору будущего. Это не честолюбие. Это лишь признание того, что Я ИНФОРМИРУЮ БЕЗ ПОДЛОГА. Конечно, так, как я вижу и понимаю мир.

23 августа 1974 г.

Девятнадцать лет, как я вернулся на родину. Неслыханное счастье, драгоценный подарок. Работа, успех, денег хватает, женщины тоже благосклонны. И эта страна, как я ее ни ругаю, — всё же лучшая из миров, говоря словами Кандида.

Как бы то ни было, и если уже ничего не будет, то и тогда — большое счастье. Только чтобы здоровье и дальше было не хуже, чем теперь.

26 августа 1974 г.

Некоторые западные критики писали обо мне, что моя манера писать — из XIX века. Я, который пришел с первой волной авангарда (в 1916 г.), счел это весьма оскорбительным. Но позже понял, что, по крайней мере отчасти, они правы. Я, как представляется, продолжаю Толстого и Ади, ну конечно, в меру своих сил. А потом даже, как видно, «вернулся» к грекам? Не совсем так: греки, Сократ и Аристофан, пришли ко мне. Это должно было быть так, потому что я в силу своего склада не любил греков и даже очень плохо знаю Одиссею или Эсхила.

Но они пришли — не для того, чтобы я подражал им, но чтобы продолжил их. И сейчас я чувствую, что я гораздо старше греков, но пытаться догадаться, какой же, было бы слишком современно. Меня находят основополагающие вещи, и я выражаю их для нынешнего дня, по-нынешнему… конечно, не наилучшим образом, но все же указывая вперед, а не ища позади. Как? Разумно и нащупывая форму без выдумок — незрячим видя.

9 сентября 1974 г.

К глоссе, в которой говорится о перемене мест произведений искусства, теперь — подтверждающие данные. В «Истории искусств» Гомбриха (венгерское издание) 88-я иллюстрация, «Мадонна», написанная около 1200 г., с подписью ^. С. №иопа1 Са11егу оГ Аы (собрание Меллона).

26 сентября 1974 г.

<.> Почему я читаю так (относительно) много. Я понял: от умственной лености. Потому что не хочу утруждать себя ни размышлением, ни писанием. <.> Но это нужно в периоды особенной усталости, как сейчас. <.> То, что эти периоды усталости становятся всё более продолжительными, хорошо бы оправдывать моим возрастом. Но я и в молодости был ленив. Не зря Нина Сергеевна надписала мне «Обломова»: «Моему милому Обломову.»

7 октября 1974 г.

Читаю антологию «Искусство драмы сегодня», с превеликим наслаждением. Составил Тамаш Унгвари, превосходно. После написания пьесы прочитать книгу было очень полезно — нахожу подтверждение себе. Многое я и раньше знал. Абсолютно незнакомо то, что узнал из статьи Владимира Фролова «Трагикомедия». Что был один писатель по фамилии Эрдман, пьесу «Самоубийца» которого, напрасно ее поддерживали Мейерхольд, Горький, Станиславский, не разрешили к постановке. И это сделал еще не Сталин, а РАПП, Авербах и К°. Их убрали уже позднее, и именно Сталин — продолжив их же практику. «Самоубийца», «Бег» Булгакова и «Закат» Бабеля должны были быть поставлены в 1928 году. Я оказался в Москве весной 1930, но и