Михаил Болтунов - Ахиллесова пята разведки

Однако эта попытка установления радиосвязи с нелегальной радиостанцией, находившейся на американском континенте с использованием несовершенной техники при отсутствии прогнозирования состояния ионосферы и опыта работы, успехом не увенчалась».

Но лучший радиотехник дивизиона, к счастью, об этом провале не знал и потому взялся за работу с присущим ему старанием и настойчивостью.

На складе в институте разведуправления ему удалось найти такие детали американского производства и в одной из лабораторий соорудить передатчик. За основу он взял схему трехкаскадного передатчика. Он и прежде собирал такие станции, и работали они вполне исправно.

В конце ноября 1939 года Туторский перевез все свое радиоимущество в Подмосковье, в Кучино, где ему и предстояло работать. Установил аппаратуру, забросил антенну на высокое дерево — и, что называется, за дело. Однако уже первые часы вызвали искреннее огорчение. Работать было не с кем. В Европе шла война, и на любительских диапазонах царила мертвая тишина. Иностранцы в эфире просто отсутствовали. А нужны не просто иностранцы — американцы.

Уже тогда он знал: связь с Америкой лишь на волне 40 метров — редкость, на 80 метров — тем более. Получается, только на волне 20 метров в ограниченное время суток. Но когда именно?

Несколько дней и ночей воентехник Туторский слушал эфир. Его знания подтвердились: американцев можно «поймать» на волне 20 метров и только в одно время, когда на восточном берегу США 9 утра, а в Москве примерно 17 часов. Западный берег еще следовало «прослушать». К сожалению, в разные дни и слышимость была

77

разная: порою отличная, а иногда — нулевая. Связь нужно было поддерживать всего один-два часа в сутки, когда вся трасса освещалась солнцем.

В ту пору научных методов прогнозирования прохождения коротких волн не существовало, и Туторскому приходилось идти путем проб и ошибок.

Услышав американцев, он пытался связаться с ними, но никто на контакт не шел. Что-то было не так. Передатчик работал нормально, его должны были слышать. Увы, корреспонденты американского континента молчали, как рыбы.

Позже Туторский узнает о запрете на любительский радиообмен с началом войны. Но тогда, зимой тридцать девятого, он ничего этого не знал. Ясно было только одно: задачу надлежало выполнить.

Легко сказать — выполнить. Попробуй поговори с глухим, да еще через океан.

Так продолжалось несколько дней. Он выходил в эфир, услышав американцев, посылал сигнал, но ответа не было. Порой, казалось, что это тупик.

Однажды мелькнула мысль: а что, если?.. Мысль была сколь дерзкой, столь и безумной. Что, если выйти на береговые станции США? Но как это сделать? Как заставить их ответить? С чего это вдруг солидные радиостанции пойдут на переговоры с неизвестным корреспондентом, если с ним не хотят «разговаривать» даже коллеги-любители?

Вот тут и помог боевой опыт. Во время войны в Испании Туторский изучил тонкости радиосвязи торгового флота и немало «общался» с торговыми судами из Картахены. Теперь он решил сработать под радиста испанского теплохода «Кабо-де-Санто Томе». Правда, к тому времени судно лежало на дне моря, потопленное фашистами, но это было не важно. Главное, чтобы станция ответила.

В эфире Туторский «нащупал» береговые американские станции под кодовыми названиями « WCC » и « WSL ». Он слышал их лучше, чем радиолюбителей, мощности у них были сильнее. Станции давали общий вызов «всем» и приглашали отвечать на определенной частоте.

78

Воентехник Туторский настроил передатчик на соответствующую высоту в морском диапазоне, дождался хорошего прохождения и позывными испанского теплохода вызвал радиостанцию « WCC ». Тут же последовал кодовый ответ: «Мой позывной...» И далее: «Слышу вас хорошо, что имеется для меня?»

Это был прорыв на американский континент.

На следующий день наш радист-разведчик проделал тот же эксперимент с американской радиостанцией « WSL », правда, «прикрывшись» другим позывным. И вновь восточное побережье США исправно ответило.

Теперь о результатах работы следовало доложить начальству. Что и было сделано. В конце января 1940 года состоялось решение о командировке воентехника второго ранга Олега Туторского в Соединенные Штаты. Задача: наладить агентурную радиосвязь «США-Центр».

С этих пор началась усиленная подготовка: изучение английского языка, спецрадиограммы. А еще звонки в Наркомат иностранных дел. Вскоре сообщили — будете отправлены в Нью-Йорк через Италию.

Шла Вторая мировая война, летели дни за днями, а Туторский ждал. Гитлер захватил Данию, Норвегию, фашисты вторглись в Бельгию и Голландию, разгромив Францию. В войну вступила Италия, и теперь путь в США для него был закрыт.

В Наркомате иностранных дел сказали, что поездка откладывается, пока не решится вопрос о его переброске в Японию, а потом в США, в Сан-Франциско.

Прошло лето, наступила осень.

Утром 13 сентября Туторскому объявили: сегодня вечером убыть во Владивосток и дальше в США. Всего один день, и масса дел. И начались, как говорят англичане, «крысиные гонки». Паспорт, деньги, документы, поездки в Интурист, Наркомфин. Успел собрать вещи, попрощаться с сестрой и бабушкой, а с матерью так и не успел увидеться. Она была на работе.

На вокзале его провожал майор Василий Пархоменко. Он забрал у радиста удостоверение личности, орденскую книжку вместе с орденом, права водителя мото-

79

цикла, в общем, все документы, которые подтверждали личность Туторского. Теперь он был другим человеком, с другой фамилией и судьбой.

Семь суток он ехал в поезде до Владивостока, потом на пароходе добрался до Японии, оттуда через Гавайи на японском лайнере «Асама мару», в первом классе долетел до Сан-Франциско. А там еще трое суток дороги, через Чикаго — и он в Нью-Йорке.

Был уже конец октября 1940 года. Нью-Йорк встретил нашего разведчика-радиста мелким дождиком и туманом-смогом.

Советское генконсульство готовилось к приему в честь 23-й годовщины Октября, и Туторский в первые недели был предоставлен сам себе. Он использовал свободное время для знакомства с городом. И только тут Олег Григорьевич понял, сколь плох его английский. Почти год он учил грамматику, запоминал слова. Преподавательница три раза в неделю «натаскивала» его в разговорной речи. Заучил какие-то фразы на бытовые темы — о жилище, питании, о передвижении на поезде, пароходе, автобусе. Вроде бы знал время, числа... Но оказалось, что запас слов и фраз пассивен, при надобности пользоваться заученным не умеет.

При чтении различных надписей, объявлений, заголовков газет, как назло, попадались не те слова, которые знал. И поэтому смысл оставался недоступным.