Неизвестен Автор - Бои у Хасана - Партийно-политическая работа в боевой обстановке (Сборник)

Наши части были неполностью укомплектованы политработниками. Находившийся в районе боевых действий начальник Политического управления РККА тов. Мехлис принимал все меры к тому, чтобы пополнить части политсоставом. На одном из привалов нас нагнали одиннадцать новых политработников с курсов секретарей бюро ВЛКСМ. Все они были назначены политруками рот и батарей. Коротко, я познакомился с ними ввел их в. курс обстановки и предстоящих задач. При распределении по частям была учтена их воинская специальность. Командоры и комиссары, прибывшие за получением боевой задачи, тут же приняли пополнение и распределили его по своим подразделениям.

По вечерам я проводил беседы то в одном, то в другом батальоне. Начав разговор с группой в десять-пятнадцать человек, я вскоре замечал, что группа превращалась в сотню бойцов и командиров, живо интересовавшихся всеми вопросами боевой техники, вплоть до приемов владения винтовкой при атаках и способов маскировки. Задавши массу вопросов. Особенно интересовало бойцов, почему не разрешают переходить границу, чтобы бить японцев на их территории. Мне легко было ответить на этот вопрос, так как я перед этим беседовал с начальником Политуправления тов. Мехлисом. Я разъяснил бойцам, что если этого невозможно избежать по условиям боевой обстановки и по характеру местности, то переходить границу, безусловно, можно. Бойцов и командиров очень обрадовало это разъяснение. Общее оживление вызвало мое сообщение о том, что патронами, гранатами и снарядами мы располагаем в неограниченном количестве. Все выражали беспокойство, как бы нам не опоздать к бою, как бы не придти к шапочному разбору.

В районе Краскиво мы встретили первых раненых, направляемых с фронта в госпиталь. Каждая остановка машины с ранеными собирала массу бойцов. Раненые передавали вести с фронта и заявляли, что они скоро снова вернутся в строй добивать наглых самураев.

Во всех частях дивизии с приближением к реальной боевой обстановке чувствовался значительный подъем дисциплины и бдительности. В обычных учебных условиях измотанность на марше сопровождается ослаблением требовательности и увеличением количества нарушений дисциплины. Здесь же в предвидении боевой обстановки таких явлений не наблюдалось. Наоборот, среди красноармейцев, несмотря на усталость, чувствовались подтянутость и повышение бдительности, особенно в несении караульной службы.

Однако среди бойцов попадались единицы чуждых элементов, которые с приближением к фронту пытались вести разговоры о "неравенстве" между командирами и красноармейцами" За этими на первый взгляд "неразумными; разговорами" скрывалось на деле стремление посеять вражду между командирами и красноармейцами, оклеветать командиров и посеять панику. Подорвать у бойцов веру в своего командира перед боем - опасное дело. Мы поняли этот маневр врага и заинтересовались такими людьми. При расследовании обычно оказывалось, что распространителями всяких слушков были ловко замаскировавшиеся враги.

5 августа было днем сосредоточения и занятия исходного положения для боя. Я был на совещании у комиссара корпуса. Здесь были поставлены задачи по политическому обеспечению наступления 6 августа.

В этот день я провел совещание с комиссарами частей, после чего состоялись комсомольские собрания и общие собрания-бойцов и командиров, посвященные ознакомлению с боевой обстановкой и задачами по защите родины. Вот что записано в моем блокноте 5 августа: "Для указаний комиссарам:

Проучить самураев. Не быть грязной самурайской ноге на священной советской земле. Предупредить попытки дезертирства, характеризовать это как измену родине. Самая жестокая борьба с паникерами. Широко информировать об успехах той или иной части и подразделения, о героизме, мужестве и храбрости бойцов. Пропагандировать мощь нашей техники. Учесть, что японцы применяют ночные действия. Комиссару и отсекру ночью спать нельзя. Комиссарам и вообще всему политотделу вмешиваться во все детали управления боем. Провести короткие партсобрания. Не оставлять раненых и убитых на поле боя".

На собраниях частей в этот день принимался проект договора, разработанного политотделом для вызова на соревнование другого соединения. Основное условие соревнования - кто первый поставит красный флаг на сопке Заозерной. Проект договора был единодушно одобрен во всех частях и послан в соединение, вызванное нами на социалистическое соревнование.

Комиссар одного из полков, занявших исходное положение, доносил:

- Полк занял исходное положение. Во время движения попали под артиллерийский огонь противника. Жертв нет. Настроение бодрое.

В ответ на это донесение полку было послано приветствие от имени командования и политотдела. Оно начиналось поздравлением с боевым крещением. Мы выражали уверенность в том, что весь полк окажется в первых рядах боевых защитников нашей прекрасной родины и очистит священную землю от самураев.

Вся работа в течение этого дня проходила под несмолкавший грохот нашей артиллерии, грозно отвечавшей на попытки японцев обстреливать наши позиции.

6 августа в передовые полки было послано по два представителя политотдела. Инструктор по кино-радиотехнике был послан на позиции для ускорения доставки снарядов и других боеприпасов. Я оставался в политотделе со своим заместителем, инструктором и секретарем политотдела. Утром; направились на новое место расположения командного пункта. По пути посетили ряд частей, поговорили с бойцами. Характерным для их настроений было неудержимое стремление пойти в бой. Ко мне подошел танкист лейтенант Подгалимов и выразил свою кровную обиду и огорчение: по задаче командира батальона в этот день он не мог участвовать в бою.

- Почему мне с подразделением не дают идти в бой? - спрашивал он. - Мы можем драться не хуже других.

Пришлось долго убеждать товарища, что кто-то должен быть в тылу.

На командном пункте нам пришлось быть недолго. Один из полков, занимая исходное положение, был обстрелян артиллерийским огнем. Оказалось двое убитых и двое раненых. Мы понесли первые жертвы.

Чтобы поднять еще больше боевое настроение, я выслал в этот полк своего заместителя, а сам направился в часть, расположенную рядом. Комиссар оставался на командном пункте.

Было указание, чтобы атаку начать после двукратного налета авиации и двукратной артиллерий ежой подготовки. Утром по земле стлался густой туман, небо было покрыто плотными облаками. К 11 часам стало изредка проглядывать солнце. Около 1 2.00 мы получили; сообщение о том, что прилет авиации задерживается на два часа из-за пасмурной погоды. Эта информация сейчас же была передана в части. Настроение у всех было прекрасное. Всюду спрашивали одно и то же: