Николай Степанов - Гоголь: Творческий путь

Но не только в прошлом видит Гоголь свободолюбивый, исполненный собственного достоинства характер народа. Парубки в «Майской ночи», задумавшие поддразнить голову и помочь Левко, также стоят за свои права, в них живет память о той вольности, которой славилось казачество: «Что ж мы, ребята, за холопья?

Разве мы не такого роду, как и он? Мы, слава богу, вольные казаки! Покажем ему, хлопцы, что мы вольные казаки!» Свободолюбивое начало в жизни народа и в национальном характере с особенной полнотой нашло свое выражение в образах запорожцев, кузнеца Вакулы, Грицка, деда-казака из повести «Пропавшая грамота», не говоря уже о Даниле Бурульбаше из «Страшной мести». Черты этого удальства, молодечества, широкого «размета» души, которые позже с такой силой покажет Гоголь в героях «Тараса Бульбы», уже намечены и в «Вечерах». Запорожец выступает здесь как бы символом минувшей вольности, неугомонного, задорного начала, подчеркнутого ослепляющей яркостью красок: «Красные, как жар, шаровары, синий жупан, яркий цветной пояс, при боку сабля и люлька с медною цепочкою по самые пяты – запорожец, да и только! Эх, народец! станет, вытянется, поведет рукою молодецкие усы, брякнет подковами, и – пустится! да ведь как пустится: ноги отплясывают, словно веретено в бабьих руках; что вихорь, дернет рукою по всем струнам бандуры и тут же, подпершися в боки, несется вприсядку; зальется песней – душа гуляет!..» («Пропавшая грамота»).

В танце раскрывается неудержимая, могучая сила народного характера, жизнеутверждающий пафос, вольнолюбивое начало народной жизни. Поэтому и в системе образов повестей «Вечеров» описание танца, выражающего вихревой взлет народного чувства, ощущение свободы и шири, занимает такое большое место. В танце, как и в песне, оказалась для Гоголя душа народа. И не случайно, что герои его повестей в минуту душевного подъема, в своих радостных порывах так безудержно, весело, молодо, самозабвенно предаются пляске. Задорно танцует гопак хорошенькая Параска и ее отец Солопий Черевик в «Сорочинской ярмарке». Даже старый дед в «Заколдованном месте», поболтав и выпив с проезжими чумаками, пускается в удалой пляс: «захотелось, знаете, прихвастнуть перед чумаками. «Вишь, чертовы дети! разве так танцуют? Вот как танцуют!» – сказал он, поднявшись на ноги, протянув руки и ударив каблуками». Мы неоднократно встретимся в произведениях Гоголя с этим восторженным описанием танца (в «Тарасе Бульбе»). В безудержной самозабвенной пляске забывается ничтожная и горькая действительность, преображается сам человек, очищаясь от грубой коры повседневности, обнаруживая то смелое, страстное, красивое, что живет в его душе. Вспомним описание пения у Тургенева в «Певцах» или у Горького в «Детстве», – через образы восторженно-упоенных красотой песни и пляски людей показывают писатели прекрасное и творческое начало в народе.

Воссоздавая в своих повестях поэзию народных преданий и песен в ее безыскусственной простоте и прелести, Гоголь видит в ней идеал прекрасного человека, рождаемого цельностью и полнотой народной жизни. Через все «Вечера» проходит мысль о необходимости единства, слияния человека с народом, личности с коллективом, с «товариществом». Идеал гармонической личности, преодоление разобщающего индивидуализма писатель нашел в народе, в той сфере общности судеб и интересов его отдельных представителей, которая образовалась в процессе исторического развития. Именно поэтому Гоголь обратился в «Вечерах» не к бытовым, «жанровым» зарисовкам крестьянской жизни, а к раскрытию поэтического, вольнолюбивого начала в народном характере. Отсюда их беззаботная веселость, яркий многоцветный калейдоскоп красок, их задорный юмор.

«Вечера на хуторе» можно сравнить по их роли в творчестве Гоголя с ранними рассказами Горького. Молодой Гоголь ищет прекрасных и цельных людей, в корне отличных от тех «существователей», которые «корою своей земности» «задавили» «высокое назначение человека». И он находит таких людей в народе, и не столько в его конкретных индивидуальных представителях, сколько в народе в целом, в народной массе, как носителе этих положительных и прекрасных свойств человека вообще. Это и определило собой новое отношение к искусству, оптимистический пафос «Вечеров на хуторе» и художественное своеобразие этих повестей.

Не в повседневной жизни людей, не в их подневольном быту нашел писатель это положительное, поэтическое начало, а в тех проявлениях народного характера, в тех героических чертах, которые раскрывались всем историческим прошлым народа. Сущность национального характера, которую передает писатель в своих повестях, особенно полно выражена в народных песнях. «Это народная история, – писал Гоголь о песнях, – живая, яркая, исполненная красок, истины, обнажающая всю жизнь народа. Если его жизнь была деятельна, разнообразна, своевольна, исполнена всего поэтического, и он, при всей многосторонности ее, не получил высшей цивилизации, то весь пыл, все сильное, юное бытие его выливается в народных песнях». В этой характеристике народной песни – ключ к «Вечерам на хуторе». Жизнь народа показана в них в ее поэтическом ореоле, преломлена сквозь призму народного миросозерцания, расцвечена красками народной поэзии.

При изучении «Вечеров на хуторе» исследователи особенно большое внимание уделяли их «фольклоризму». К настоящему времени установлены для ряда повестей сюжетные источники, восходящие к записям как украинского, так и русского фольклора.[83] Гоголь широко обращался к украинским сказкам, преданиям, песням, которые хорошо знал сам, любовно собирал их и использовал в своих повестях. Так, предание о черте, выгнанном из пекла и ищущем свое имущество, положенное в основу «Сорочинской ярмарки», восходит к народным легендам и сказкам. В неменьшей мере близок к народным преданиям и сюжет «Вечера накануне Ивана Купала», передающий поверье о папоротнике, который цветет огненным цветом в полночь под Иванов день. Тот, кто сумеет сорвать цветок и устоит перед призраками, – отыщет клад. Это поверье записал сам Гоголь в своей «Книге всякой всячины». К фольклорным мотивам восходит и сюжет «Пропавшей грамоты», напоминающий народные рассказы о пребывании в гостях у чертей музыкантов, сапожников и т. д. Щедро вплетены фольклорные мотивы и в повесть «Ночь перед рождеством»; народную легенду пересказывает Гоголь в «Страшной мести».

Пользуясь в своих повестях фольклорными источниками, Гоголь, однако, отнюдь не механически их воспроизводит. Мотивы народных преданий, сказок, легенд – лишь канва, лишь основа для создания совершенно самостоятельных образов. Народность повестей Гоголя не только в том, что он пользуется фольклорными мотивами и сюжетами, но и в самом усвоении народного характера, народной точки зрения на действительность. Украинская песня, по словам Гоголя, «слилась с жизнью, – звуки ее так живы, что, кажется, не звучат, а говорят».