Предтеча Ленина. В спорах о Нечаеве - Александр Григорьевич Гамбаров

осуществиться. За ним уже давно начала усиленно следить полиция. После одной студенческой сходки, 29 января 1869 г. Нечаев был арестован. Но из-под ареста ему все же удалось бежать.

Вырвавшись из рук полиции, в начале февраля 1869 г. он переехал в Москву. Но и в Москве полиция не оставляла Нечаева в покое. Видя, что в России никуда не уйдешь от полиции, он решил переехать на некоторое время за границу, тем более, что в задачу намеченной «Программы революционных действий» входило установление связи с русскими революционерами, жившими за границей. Арест Нечаева только ускорил намеченный отъезд его за границу. Перейдя на нелегальное положение, с чужим паспортом в кармане, 4 марта 1869 г. Нечаев благополучно перебрался через русскую границу и через несколько дней был в Швейцарии, где постарался в первую очередь свидеться с жившим там Бакуниным.

Бакунин, как и Герцен, принадлежал к старшему поколению русских революционеров. Из России он эмигрировал давно и с тех пор о русских революционных делах знал понаслышке или по тем отрывочным сведениям, которые, хотя и скудно, но все же просачивались за границу. Непосредственно оторванный от русской жизни, всю свою огромнейшую революционную энергию Бакунин сосредоточил по преимуществу на вопросах западно-европейского и славянского движения. Тем не менее вопросы русского революционного движения ни на минуту не оставляли его, хотя непосредственной связи с русским движением у него не было. Вот почему появление среди швейцарской эмиграции такого революционера, как Нечаев, с его горячей верой в торжество русской революции, с его кипучей энергией, непреклонной волей и готовностью пожертвовать всем во имя интересов и блага революции, – произвели огромное впечатление на старика Бакунина. Среди русской эмиграции, успевшей погрязнуть в личные дрязги, Нечаев был тем новым человеком, какие так нужны были Бакунину для осуществления целого ряда его революционных замыслов. «У меня сейчас один из таких молодых фанатиков, – писал Бакунин своему другу Гильому о Нечаеве, которые ни в чем не сомневаются, ничего не боятся, и которые поставили себе принципом, что многие, очень многие должны погибнуть от руки русского правительства, но что они не успокоятся до тех пор, пока народ не восстанет». И действительно, Нечаев был прежде всего человеком «дела». Попав за границу, Нечаев не только не остыл, но, наоборот, продолжал гореть еще ярче, увлекая за собой и окружающих. Для Нечаева при всяких обстоятельствах интересы русской революции всегда стояли на первом плане. Своей личной жизни или каких-либо привязанностей у него никогда не было. Все его счастье это было счастье освобожденного от помещичьего и царского гнета обездоленного русского народа. Своему революционному долгу Нечаев служил с беззаветной преданностью Глядя на него, многие как бы подчинялись обаянию его кипучей натуры и охотно шли за ним. Перед обаянием такой натуры, как Нечаев, не мог устоять и такой старый революционер, как Бакунин.

Отдавая должное выдающимся агитаторским способностям Нечаева, называя его «своим тигренком», Бакунин охотно отдавал себя в распоряжение Нечаева, несмотря на крайнее различие их возрастов: Бакунину в то время шел 56-й год, а Нечаеву было всего лишь 21 год. Основной задачей своей поездки за границу Нечаев ставил установить по возможности прочные связи с заграничным центром политических эмигрантов, для того чтобы упорядочить и координировать характер революционного движения внутри самой России. Нечаев покинул Россию в самый разгар студенческих волнений. А так как студенчество в то время представляло единственный горючий материал, то прежде всего необходимо было поддержать начавшееся студенческое движение.

С этой целью Нечаев, совместно с Бакуниным, написал несколько революционных прокламаций к русским студентам, в которых призывал волновавшуюся молодежь не забывать страданий русского народа и твердо помнить о своем революционном служении «народному делу». Главной целью своей Нечаев считал организацию в России тайного революционного общества. Поддерживая начавшееся движение, Нечаев рассчитывал, что этим самым будет подготовлена почва для намеченной революционной организации. Прежде всего необходимо было основать за границей революционный журнал, в котором периодически освещались бы задачи и пути развития революционного общества.

Но для печатания такого журнала, а тем более для ведения революционных дел внутри России, необходимы были огромные средства. Таких средств не было ни у Бакунина, ни тем более у Нечаева. Зато они имелись у Герцена и хранились у него под видом так называемого «Бахметьевского фонда», предназначенного для нужд русской революции. Считая, что благоприятный момент для начала революционной агитации в России уже наступил, Бакунин настоял, чтобы Герцен выдал этот фонд Нечаеву.

Герцену не хотелось расстаться с этим фондом, тем не менее он все же принужден был половину всего фонда, в 10 000 франков, выдать Нечаеву. На эту часть полученного «Бахметьевского фонда» Нечаев отпечатал в Швейцарии № 1 журнала «Народная Расправа», получившего название по имени будущей революционной организации в России.

Для намечаемой революционной организации прежде всего необходимо было выработать программу и устав – таким уставом был написанный Нечаевым «Катехизис революционера». Согласно § 1 этого «Катехизиса», «революционер – человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Все в нем поглощено единым исключительным интересом, единою мыслью, единою страстью – революцией». Сам Нечаев больше, чем кто бы то ни было, отвечал этому основному требованию «Катехизиса». У него действительно ничего не было своего, весь он, как и вся его жизнь, принадлежал исключительно революции.

Закончив дела за границей, Нечаев начал торопиться в Россию для осуществления своих революционных планов.

Перед отъездом Бакунин выдал ему удостоверение в качестве уполномоченного «Всемирно-революционного Комитета». В середине августа 1869 г. Нечаев покинул Швейцарию и через Румынию направился в Россию. С помощью болгарских революционеров, с которыми Нечаев установил тесные связи, под чужой фамилией, он перешел русскую границу и 3 сентября 1869 г. был в Москве, где тотчас приступил к организации тайного революционного общества – «Народной Расправы». Приехав в Москву, Нечаев прежде всего восстановил свои прежние революционные связи. Первым делом он обратился к Петру Гавриловичу Успенскому, с которым был знаком до отъезда за границу. Успенский был организатором кружка самообразования среди московских студентов и служил приказчиком в книжном магазине Черкесова. Работа в книжном магазине давала ему возможность тесного общения со многими студентами, которые охотно обращались к нему за книгами и советами. Через Успенского Нечаев предполагал познакомиться с наиболее пригодными для революционной деятельности студентами. Прежде всего Нечаев рассказал Успенскому о своей встрече с Бакуниным за границей и о всех своих революционных замыслах организовать в России тайное революционное общество для подготовки государственного переворота. Сам Успенский не раз задумывался о создании такого общества. Вот почему, когда