Булач Гаджиев - Дочери Дагестана

Ознакомительный фрагмент

По рассказам старика получалось, что среди таток Чиркея самой привлекательной была Зайнаб. Она была несравненно заметнее своих соплеменниц. В семейных преданиях говорилось, что Зайнаб была хорошо сложена, имела огромные голубые глаза при черных, непослушных прядях волос на голове. В общем, какая-то дикая красота. Лицо ее невозможно было забыть. Может, это было причиной того, что нрав у нее был что погода в наших горах. И только Юнус сумел укротить ее своей любовью. С разрешения Шамиля Юнус выбрал ее спутницей жизни, однако с условием, что девушка примет мусульманскую веру. Это устраивало и родителей Зайнаб, так как теперь они в Чиркее оказывались в особом положении.

Со своим мужем Юнусом ушла на войну и его юная жена, которая на коне с саблей в руке сражалась в самой гуще боя. Ее называли «Тигрицей». Раз она проникла в царскую крепость Темир-Хан-Шуру, где была опознана и схвачена.

Семья татов

Об этом факте Юнус сообщил имаму, и тот повелел любой ценой спас ти храбрую воительницу. Указание Шамиля было успешно выполнено.

В обороне Чиркея Зайнаб также принимала участие. Рассказывают, что к луку седла героини была приторочена веревка. С ее помощью она приволокла в свой лагерь царского офицера. В другой раз она спасла мужа, попавшего в окружение.

Как известно, в августе 1859 года Шамиль на Гунибе дал последнее сражение, в котором не только мужчины, но и женщины показали чудеса стойкости и героизма.

Шиндув Ягияев

Среди последних мы опять видим жену чиркейца. Об этом мы находим свидетельство не только у Павленко, но и у зятя Шамиля Абдурахмана, который тоже находился вместе с защитниками Гуниба.

Он писал, что «Зайнаб надела на голову чалму и в таком виде ходила с обнаженной шашкой по улицам аула и возбуждала мужчин к бою. Раньше она прославилась на Ахульго».

Говорят, Шамиль рекомендовал Юну су и Зайнаб уехать в Турцию, но по какой-то причине этого не удалось сделать.

Как сообщил Семен Ягияев, у четы из Чиркея имелось двое детей, но ни их имен, ни что с ними стало мой информатор не знал.

Считают, что Аксай стал последним местом упокоения бесстрашной Зайнаб.

Добавлю, что в роду этой женщины имелось немало людей, посвятивших себя военной службе. Среди них генерал-лейтенант Красной Армии Шиндув Ягияев.

Глазами просвещенных людей

У меня есть возможность взглянуть на красавиц XIX века глазами двух просвещенных людей, из которых один дагестанец – зять Шамиля Абдурахман, а другой – всемирно известный художник, немец Теодор Горшельт.

Зять имама выделил шесть населенных пунктов, все они населены аварцами и представляют в основном Гунибский округ.

Вот что сообщает Абдурахман Казикумухский о внешних данных слабого пола Тлоха, Гоцатля, Ругуджи, Хоточа, Хиндаха и Чоха. Начнем по порядку.

Тлох. «Мужчины… проводят время в беседах на очаре, который не бывает пустой ни днем, ни ночью. Женщины у них красивы, имеют желтоватый оттенок лица из-за палящего солнца. Хозяйственные работы мужчины и женщины проводят совместно».

Гоцатль – родина Гамзат-бека. «Женщины, особенно девушки, красивы. Красивые дворы, дома… Женщины носят золотые и серебряные браслеты и кольца. Они готовят вкусный напиток из винограда. Одеваются чисто и нарядно».

Ругуджа – «Аул красив, с башнями и похож на венец всех андалалских аулов. Женщины здесь красивые. Домашнее хозяйство ведут хорошо. Они сильны и выносливы, особенно при уборке хлеба, косьбе трав, работают под палящим солнцем… ругуджинские женщины покрывают свои головы особыми уборами, которые обвязывают кусками материи, как чалму, а поверх этого накидывают платок. Носят длинные шаровары и рубашки, на ногах сафьяновые чувяки с подметкой из коровьей выделанной кожи. Во время жатвы на руки надевают длинные нарукавники, чтобы сохранить руки…»

Хоточ и Хиндах – «Женские лица миловидны».

Чох – «Женщины у них очень красивые, надевают длинную вуаль, а под ней убор, вроде маленькой короны с длинным шлейфом, и поверх всего этого накладывается еще четырехугольный платок. На ноги надевают красные сафьяновые сапожки с длинными голенищами, подбитыми железными гвоздями, чтобы зимой, в грязь и лед не поскользнуться. Женщины Чоха ходят за водой и на полевые работы, весной одеваясь кокетливо, нарядно, особенно стараются перед молодыми ребятами те, которые горят желанием выйти замуж…»

Мимолетное видение

В 1858 году Теодор Горшельт попадает на Кавказ. Сперва он пребывает в Грузии, а затем, пройдя через Кодорский перевал, оказывается в Дагестане. Его внимание привлекают горянки, облаченные в голубые или серые платья. Головы женщин и девушек были покрыты длинными платками, под которыми имелись чохто, украшенные серебряными монетами. Шеи женщин и девушек украшали несколько рядов бус. Уши привлекли внимание путешественника серьгами также из серебра.

Знаменитый художник как бы нечаянно старался заглянуть под головные уборы, чтобы найти лица, достойные его кисти.

И вот что из этого получилось.

«Каждый мужчина, хотя и не каждая дама, найдет совершенно понятным, что первой нашей мыслью было сделать смотр женщинам, чтобы потом на своей родине рассказывать чудеса о горских красавицах, – так начинает свой рассказ Теодор Горшельт. – Ну и увидали же мы: маленькие, невзрачные фигуры, большинство с некрасивыми лицами, некоторые, может быть, и были хороши, но только, должно быть, уж очень давно. Однако и здесь оправдалась поговорка: «Нет правила без исключений».

Пока мы стояли так вместе и готовы уже были произнести окончательный приговор лезгинкам, подошел к нам поручик Штрандманн с известием, что он открыл удивительную красавицу. Он повел нас, прося только, чтобы мы не очень явно показывали свое любопытство, потому что муж, видимо, пришел уже в очень дурное расположение духа от постоянного глазенья на его жену. С величайшими предосторожностями пустились мы выслеживать зверя, показывали друг другу очень усердно вещи, лежавшие совершенно в другом направлении; угощали друг друга папиросами и закуривали их по возможности медленнее, чтобы иметь предлог постоять, и только по временам отваживались метать быстрые взгляды в цель нашего странствия. Штрандманн нисколько не преувеличил, это была совершеннейшая красавица: с гибкостью пантеры лежала она, растянувшись на траве, пронизывая нас время от времени быстрыми, как молния, взглядами своих черных глаз. На ней была бледно-зеленая рубаха, подхваченная белым поясом, красный нагрудник, зашитый монетами и всякими украшениями, на голове платок, тоже зеленый с красным и тоже усеянный множеством монет, низко спускался на спину, на ногах были белые чулки, почти доходившие до колен, сделанные из овечьей шерсти, с зелеными узорами и с толстыми веревочными подошвами. В ушах висели огромные серебряные кольца, волосы, подстриженные в пол-лба, спускались по сторонам густыми косами с вплетенными монетами. Муж пресердито стоял возле нее и, казалось, посылал нас Бог знает куда.

Конец ознакомительного фрагмента