Виктор Бакин - Владимир Высоцкий без мифов и легенд

Ознакомительный фрагмент

В этом доме всегда были рады молодым талантливым людям, приятелям Севы. У Высоцкого появилась возможность неформаль­ного общения с «великими», и, самое главное, появился настоящий друг на всю жизнь. Квартира Абдуловых была огромнейших разме­ров, и позднее Высоцкий не раз воспользуется ею. «Я никогда не ду­мал, что друзья могут быть так нужны! Севочка! Нет слов, чтобы сказать, как ты мне нужен», — так писал Высоцкий Абдулову в ян­варе 1969 года. «Никто не представляет себе, как одинок я без Воло­ди», — сказал однажды Абдулов после смерти Высоцкого.

ПЕРВЫЙ БРАК «КОМОМ»

Комом все блины мои,

А не только первый...

Нужно было как-то упорядочить семейную жизнь и, прежде всего, оформить развод Изы с первым мужем. Процедура развода в то время была довольно сложна: требовалось публикация о раз­воде в газете, суд по месту жительства ответчика, а это Таллин, и сам суд — дело нескорое. Это был один из методов укрепления се­мьи — ячейки советского общества. Среди клиентов Дарьи Алексе­евны в ее косметическом кабинете была театралка и народная судья, которая помогла в марте 60-го года ускорить трудную и длительную процедуру развода Изы. Бабушка помогла и материально — перед самой свадьбой подарила молодым три тысячи рублей: «Купите Изе шубу». Шубу не купили, но купили прелестное очень пышное пла­тье из перлона в палевых розах, туфли бледно-лимонного цвета и костюм для жениха...

25 апреля в Рижском загсе Москвы Владимир и Иза узаконили свое семейное положение. Свадьбу решили не справлять, а просто пригласить несколько самых близких друзей и тихо отметить это событие. Стали советоваться с родителями. Позвонили в Ленин­град Семену Владимировичу — он тогда сдавал экзамены в Акаде­мии связи. Отец приказным тоном сказал:

— Делайте нормальную свадьбу. Как у людей.

И вот в маленькой двухкомнатной квартире на Большом Ка­ретном Евгения Степановна устроила свадьбу. Сначала предполага­ли, что народу будет мало. Но Владимир накануне попал на «маль­чишник» в кафе «Артистическое» (окрещенное посетителями на иностранный манер — «Артистик») и пригласил всех присутст­вующих. И действительно, было много народу: и курс Владимира, и курс Изы, и родственники Высоцкого. Получилась веселая сту­денческая свадьба. Сидели везде, где можно было, и даже на подо­конниках. Утром законные супруги вместе с Ниной Максимовной возвращались на Первую Мещанскую.

В конце мая 60-го года по вызову Б.Равенских Иза приехала из Киева. Однако с первой же встречи контакта между режиссером и молодой актрисой не получилось, хотя официальная договорен­ность с Театром Пушкина оставалась в силе. Надеясь, что ее все же возьмут в театр, Иза увольняется из Театра им. Леси Украинки и пе­реезжает в Москву окончательно.

В конце июня Владимир и Иза во второй раз едут в Горький.

Днем молодые отдыхали, плавали, загорали. Для честолюбиво­го характера, каким обладал Высоцкий, фраза «Я переплыл Волгу!» должна обязательно присутствовать в сознании для самоутвержде­ния. И тут такая возможность для безрассудного поступка! Вдвоем с однокурсником Георгием Епифанцевым, который в то время сни­мался в Горьком, они поплыли и переплыли Волгу в ее не самом уз­ком месте, повергнув в паническое волнение родственников на бе­регу. Обратно веселые и гордые собой вернулись на лодке.

Из Горького возвращались в Москву пятеро суток на настоя­щем пароходе с огромными колесами.

Осень принесла много огорчений. Равенских свое обещание не выполнил, и Иза осталась без работы. Только в январе ее взяли на короткий договор в «Ленком». Там на время школьных каникул во­зобновлялся спектакль «Новые люди» по Н.Чернышевскому, и Иза вводилась на роль Веры Павловны.

По традиции справили дни рождения в один день — Иза ро­дилась 22 января, а Владимир на три дня позже. Но дома все пло­хо. От Нины Максимовны ушел Жора... Иза: «Мимо нас прошло ис­чезновение Жоры. Его просто не стало, и что от этого кому-то мо­жет быть плохо, нам не приходило в голову. Нина Максимовна свои страдания прятала, а может быть, мы их просто не замечали».

Дальше — хуже... Случилось несчастье, возможно предопреде­лившее дальнейший ход событий. Иза: «Мы ждали ребенка, но это­го не случилось. Он должен был родиться, но он не родился... Был выкидыш. Но не сам по себе... Сначала был скандал, хотя я даже не могу назвать это скандалом. Не помню ни единого слова, что кри­чала нам в то утро совсем другая Нина Максимовна — страшная и жестокая, не желавшая становиться бабушкой. Мы сидели в посте­ли оглушенные, не смея встать, одеться, защититься. Потом все ра­зошлись... Какой-то черный провал — и снова больница. Я отврати­тельна сама себе, Володя пьет. Через много-много лет Акимыч рас­скажет, что Володя плакал у больницы».

Этот эпизод плохо вписывается в воспоминания Нины Макси­мовны: «Я все время старалась порадовать свою молоденькую не­вестку, всегда хотелось ей что-то подарить, как-то поддержать...» Возможно, в тот период Нина Максимовна сама больше нуждалась в поддержке...

Каникулы закончились быстро, и Иза, не дождавшись ленкомовского решения о зачислении в труппу, в середине марта 61-го уе­хала в Ростов-на-Дону. На перроне встречали сразу два директора — местного «Ленкома» и театра имени Горького. В «Ленкоме» уже ра­ботала однокурсница и подруга Карина Филиппова, и Иза выбрала этот театр. Для молодой семьи Высоцких началось время не только творческой, но и жизненной неопределенности.

В августе 61-го театр Пушкина гастролировал в Ростове-на-Дону. Высоцкий договаривается с администрацией ростовского «Ленкома» о том, что с весны 1962 года он переедет работать в Рос­тов. Был издан соответствующий приказ, и состоялось распределе­ние ролей в готовящемся спектакле «Красные дьяволята», в кото­ром Высоцкому предлагалась одна из ролей. Не случилось — судьба распорядилась по-другому. Владимир первое время часто звонил в Ростов, потом все реже и реже... Расстояние между ними увеличива­лось и становилось труднопреодолимым. Иза будет менять города и театры: из Ростова — в Пермь, потом — Владимир, Лиепая и, нако­нец, осядет на Урале в Нижнем Тагиле, где будет работать в местном драматическом театре им. Мамина-Сибиряка. Семья распалась...

Бывает, люди расстаются насовсем и могут при этом оставать­ся друзьями. Так и произошло у Владимира и Изы. Об этом вспоми­нает Иза в одном из интервью: «Когда мы расстались, у меня было такое ощущение, что женщины должны быть с ним очень счаст­ливы. Потому что у него был такой дар — дарить! И из будней де­лать праздники, причем органично, естественно. Обычный буднич­ный день не может пройти просто так, обязательно должно что-нибудь случиться. Он не мог прийти домой и ничего не принести. Это мог быть воздушный шарик, одна мандаринина, конфета какая-нибудь — ерунда, глупость, но что-то должно быть такое. И это всегда делало день действительно праздничным. Он умел всякие бытовые мелочи — стираную рубашку, жареную картошку, стакан чая, — лю­бую мелочь принимать как подарок. От этого хотелось делать еще и еще. И хоть у него были, конечно, человеческие слабости, он был очень надежным. И нежным... Со всей своей «хулиганскостью» он был очень нежным всегда...