Валентина Чудакова - Командир роты

Я вежливо пригласила:

- Прошу садиться. Давайте знакомиться.

Все трое разом пожали плечами, переглянулись и уселись рядком на скамейке у входа, строптиво вздернув еще не нуждающиеся в бритве подбородки. Соловей, повернувшись к ним спиной, беззвучно хихикал, бродяга. Прошло пять минут в полном молчании, и я не без ехидства осведомилась:

- И долго мы так намерены сидеть, товарищи офицеры?

- А вам что, места жалко? - огрызнулся один из них.

- Не места, а времени! - уточнила я уже вполне серьезно.

- Мы ждем командира роты. Нам сказали, что это его ка-пэ, запальчиво возразил один из них.

- Ах вон оно что!.. Соловей, давай наконец амуницию! Вон молодые люди и за начальство не принимают...

- А сами-то они чего стоят, желторотые, необстрелянные, - вполголоса заворчал Соловей, но гости все-таки услыхали. Тот, который мне с самого начала не очень учтиво ответил, многозначительно процедил:

- Не распускайте язык, товарищ солдат! Мы вам не мальчишки.

- А кто ж вы, девчонки, что ли?

- Довольно! - Я едва не расхохоталась, вспомнив, как меня принимал на командирские курсы капитан Вунчиков: "А кто ж ты - парень, что ли?" Ну и Соловей Разбойник.

Между тем он, разобиженно посапывая, шмякнул на стол мои полусырые галифе и таким же образом подал гимнастерку. Гости, как по команде, отвернули носы.

Одевшись и натуго затянув поясной ремень, я почти злорадно подумала: "Ну, голубчики, вы у меня сейчас!.."

- Встать! Смирно! - Парнишки, застигнутые командой врасплох, вскочили как встрепанные. - Как стоите перед своим командиром?! Вот так-то. Вольно.

У бедных младших лейтенантов вытянулись лица. Тот, который посмелее, растерянно воскликнул:

- Как же так? Нам товарищ комбат сказал...

- Я знаю, что вам сказал комбат Бессараб. Он вам пообещал, что вы будете воевать под командой потомка Суворова, что ваш командир - парень что надо. Мне он, когда принимал, еще и не то сказал. От рождения юморист. Но командиров себе не выбирают. - Я развела руками. И закруглилась: - Соловей, проведи офицеров к старшине. Пусть устроит и накормит. Утром разберемся.

Помню, возвратившийся Соловей сиял во все скулы:

- Ка-ак вы их!..

- Ладно. Помалкивай. И в другой раз никогда не лезь не в свое дело.

Соловью еще не приходилось слышать мой командирский голос. Не повышаю я его. Метод окрика - не командирский стиль. Но уж когда надо, то надо. Сама выработала. Бывало, на курсах мои товарищи в выходной кино смотрят, а я в колхозной риге тренируюсь - сама себе команды ору, да так, что мыши с полатей сыплются. Раз даже охрипла. Зато по подаче команд пятерку получила даже на выпуске.

... - О, явились наконец! - с неудовольствием констатировал старшина-службист и в укор каждому взводному по очереди показал свои "часики".

Кузнецов оправдался за всех:

- Галифе гладили. Утюг-то на весь полк один. Когда потом допросишься...

- Я ж так и знал! - коротко хохотнул писарь.

- Ладно. Будем считать, что на сей раз причина уважительная. Ближе к делу. - Я разложила на столе свои бумажки-заметки. И начала с того, что спросила, есть ли у командиров взводов невыясненные вопросы. Опять за всех ответил тот же Кузнецов:

- Все ясно.

Мне не понравился такой неоправданный оптимизм. Я так и сказала:

- Это плохо, когда человеку все ясно. Не может быть все до конца ясно командиру в его первом предстоящем бою.

Поглядела на всех по очереди: как три брата. До того похожи друг на друга. Но это только внешне. А на самом деле они все разные, хотя и очень дружны между собой.

Кузнецов самый старший - двадцать стукнуло. Хороший парень. Требовательный, толковый, хозяйственный. Во всем любит порядок. А вот серьезности командирской, настоящей пока нет. Видишь, все ему ясно. Сомочкину и Серикову - по девятнадцати. Сомочкин застенчивый - чуть что, так и вспыхнет, как девица красная. Лаской солдата берет - не приказывает, просит. Пока вроде бы слушаются. Но ведь солдаты хитрые, как дети, вызнают командирскую слабинку и... сядут на голову. Держу его в ежовых рукавицах характер воспитываю. Впрочем, он тоже славный парнишка: не обижается и уж никогда не огрызнется.

А вот Сериков - шкатулочка с секретом. За месяц немало нам со старшиной крови испортил. Все норовит повернуть по-своему. Самолюб этакий. Кричит, хорохорится, ершится. Солдата в два раза старше себя по команде "смирно" ставит. А толку-то? Это про него Василий Иванович сказал: "Ишь ты, перец!"

- Так как же? Все ясно? - повторила я свой вопрос для всех.

После довольно продолжительного молчания поднялся Сомочкин. Уставился на меня ясными глазами, недоуменно плечами пожал:

- Я лично не понимаю: что вы имеете в виду?

- Все. Абсолютно все. - Я легонько стукнула ладонью по столу. - Ну, раз не понимаете, давайте начнем с вас. Итак, внимание. Где ваша каска, товарищ младший лейтенант?

- Моя? - Сомочкин оглянулся на товарищей, как бы ища поддержки. А они же тоже без касок! И никто на него не поднял глаз. - Она очень неудобна для ношения, - пробормотал смущенный офицер. - И потом... это самое... некрасиво - на самый нос сползает. А пользы от нее... ведь не бронированная. Верно же?

- Нет, не верно, - отрезала я. - Соловей, вот ты бывалый фронтовик. Скажи: какого ты мнения о солдатской каске?

- Самого лучшего! - не задумываясь, выпалил связной, вскочив на ноги. И тут же пояснил без наводящих вопросов: - Потому как на собственной шкуре, вернее, на башке испытал. - Он проворно снял каску и сдернул шапку-ушанку. - Вон, глядите-ка. - Наклонив стриженую голову, показал серповидный рубец над левым ухом. - Мне так и хирург в санбате сказал: кабы не каска - хана.

- Да что ж она, от всех ранений спасает? - усомнился Сомочкин.

- Почему от всех? - парировал Соловей. - Конечно, если пуля в упор, не спасет. А если касательное? Или осколочное? Защита. Да и спокойней как-то, когда она на голове. К тому ж напиться из нее можно, а при нужде и кашу в нее получить или даже похлебку сварить.

- Ладно, Соловей, садись. Молодец. Ясно? А где ваш щит, товарищ командир?

- Какой щит? - удивился Сомочкин.

- Вот он, товарищи офицеры. - Соловей выхватил из чехла малую саперную лопатку. - Бьет тебя по бедру. Вроде бы и докука. А в бой пошел в самый раз. Из чехла - и за ремень. Видите, как брюшину предохраняет? А ранение в живот - не сахар. Да и окапываться в бою надо. Чем? Не ногтями же?

Вопросов было еще много: боевой расчет, место командира в бою, сигналы и связь, боепитание, забота о раненых. Бедный Сомочкин вспотел, но далеко не на все ответил удовлетворительно. Мои взводные сразу притихли. Последний вопрос задал писарь.

- А где ваш медальон? - спросил он. Юный офицер побледнел и опять растерянно поглядел на товарищей.