Давид Ортенберг - Июнь-декабрь сорок первого

Полетели телеграммы из тыловых военных округов. Тамошние наши собкоры тоже просились на фронт. Из Ташкента поступила совсем неожиданная депеша: наш корреспондент капитан Петр Назаренко, артиллерист по специальности, настойчиво просил откомандировать его в строй, в боевую часть. Я отпустил Назаренко - его единственного - лишь после третьего рапорта. Воевал он доблестно: был командиром артдивизиона, затем командовал артиллерией стрелковой дивизии, за форсирование Днепра удостоился звания Героя Советского Союза. Погиб в последующих боях - уже в 1944 году.

* * *

Остался в памяти и такой эпизод первого дня войны.

Ворвался ко мне давнишний сотрудник редакции Лев Соловейчик, ныне автор многих книг о войне. Он с детства хромал на левую ногу и обычно не без затруднений добирался на третий этаж редакции. И тут вдруг тоже требует:

- Пошлите меня на фронт.

Откровенно говоря, я даже растерялся в первый момент. Потом выпалил:

- Хорошо, пошлю. Но имейте в виду: на фронте надо уметь бегать. И не только вперед, иногда и назад. Иначе - попадете в плен. Вот уж обрадуется Геббельс! Он протрубит на весь мир: "Смотрите, кого Советы мобилизовали!"

В следующую минуту я, конечно, понял, что ответ мой не очень тактичен, но, как говорится, слово не воробей...

В тот же вечер или на другой день наши сотрудники разъехались по фронтам, а "обойденные" сели за подготовку первого военного номера "Красной звезды".

24 июня

Первый военный номер "Красной звезды". Как его делать? Трудная задача, хотя за плечами был уже опыт "Героической красноармейской" и "Героического похода" - фронтовых газет на Халхин-Голе и на войне с белофиннами. Таким опытом располагал не только я, а и многие другие краснозвездовцы, работавшие в редакциях тех же газет вместе со мной. Да ведь новая война отличается от тех, прошлых. Обстановка иная, и масштабы несравнимые.

Посланы телеграммы нашим окружным собкорам, сразу же переименованным во фронтовых корреспондентов: шлите материалы о первых боях. Увы! Таких материалов пока нет. Не успели еще добраться до сражающихся войск и те, кого мы направили туда из аппарата редакции: путь был нелегким. Впрочем, об этом мы узнали в подробностях несколько позже... Выехал на Западный фронт старший политрук Михаил Зотов. Мы выдали ему проездные документы до Минска. С Белорусского вокзала отправлялись еще пассажирские поезда, но уже со значительными отклонениями от расписания. Заняв место в вагоне, наш корреспондент ждал отправления с полудня до вечера. Наконец дождался поезд медленно двинулся от затемненного вокзала, стал набирать скорость и неожиданно остановился в Кунцеве. Затем были еще какие-то остановки, а к семи часам утра Зотов обнаружил, что поезд стоит в... Голицыне, в полусотне километров от Москвы. Вышел корреспондент на платформу и там узнал, что стоять здесь придется долго: нужно пропустить несколько эшелонов с войсками и боевой техникой. Прошел один эшелон на хорошей скорости, за ним второй и почти впритык - третий. На семафоре еще не появился зеленый свет, и потому машинист третьего эшелона чуть притормозил. Воспользовавшись этим, Зотов, не раздумывая, прыгнул на одну из тормозных площадок, оставив в пассажирском поезде шинель и все свои пожитки.

Эшелон почти без остановок проследовал до Смоленска - точнее, до пригородной станции Колодня. Здесь началась разгрузка, и отсюда корреспондент зашагал по шпалам до Смоленска, рассчитывая пристроиться там на какую-нибудь попутную автомашину. Расчет оказался верным: из Смоленска в сторону фронта шли сотни машин. Однако в пути их все время штурмовала вражеская авиация. Зотову пришлось пересидеть в кюветах не одну бомбежку, прежде чем он добрался наконец до наших боевых соединений, оборонявшихся уже восточнее Минска.

Другой наш спецкор Николай Денисов, командированный в Одессу, достиг места назначения относительно быстро. Оттуда на мобилизованном для него такси отправился к реке Прут, в 9-ю армию. С армейского наблюдательного пункта, расположенного на прибрежной высотке, он увидел контратаку кавалерийских эскадронов генерала П. А. Белова, затем - воздушный бой безвестного тогда лейтенанта, ныне маршала авиации, трижды Героя Советского Союза Александра Покрышкина. В паре с другим летчиком Покрышкин одержал в тот день блестящую победу над пятью "мессершмиттами": одного зажег, а остальных обратил в бегство.

Было о чем написать в газету. Но как доставить написанное?

Денисов отправился в Кишинев. По пути его одесское такси застряло в хлябях размокшего после дождя молдавского чернозема. Пришлось впрячь в машину волов и двигаться с чумацкой скоростью. На одном из железнодорожных полустанков такси удалось погрузить в воинский эшелон, а сам корреспондент продолжал свой путь пешком. В пути его подхватила военная полуторка, но с нее то и дело надо было слезать, чтобы переждать очередную бомбежку то в придорожной канаве, то в каком-нибудь погребе. Потом корреспондента задержал комсомольский патруль, усомнившийся в подлинности его удостоверения - фотография показалась не очень-то схожей с оригиналом.

Наконец добрался до кишиневского телеграфа. А здесь - новое осложнение: не хватило у Денисова денег на оплату подготовленной им телеграммы. Добросердечная приемщица телеграмм, посоветовавшись со своим начальством, сжалилась над корреспондентом - поверила в долг. Но этот долг так и остался неоплаченным: когда Денисов собрался вернуть его, Кишинев уже был оккупирован войсками противника...

А жизнь в редакции наполнялась новыми заботами. Вспоминаю такой эпизод.

Зашел я в комнату, где находились междугородные телефоны. Слышу, как стенографистка Женя Ельшанская надрывается, вытягивая фразу за фразой у нашего спецкора Сергея Сапиго. Он раньше всех добрался в передовые части.

Ельшанская кричит ему:

- Повторите, ничего не слышу!

- Я сам ничего не слышу, - отвечает Сапиго, - рядом рвутся снаряды. Постарайтесь записать хоть что-нибудь...

Так вот добывалась информация с фронтов, без которой в военное время никакая газета не газета. А уж "Красная звезда" - тем более!

Не представлял я ее и без вдохновенного писательского слова - хорошо помнил, как перо литераторов служило делу нашей победы на Халхин-Голе. И потому с первых же дней войны мы стали собирать в "Красную звезду" писательские силы.

Узнали, что в Москве находится Всеволод Вишневский. Человек военный, бывалый, эмоциональный. Разыскали его в Доме творчества "Переделкино". Попросили написать статью. Он спрашивает:

- Нет ли для статьи каких-либо сообщений с фронтов?

- Пока нет.

Вздохнул Вишневский и ответил:

- Ладно. Завтра утром буду в редакции...