Ольга Громыко - Крысявки. Крысиное житие в байках и картинках

Ознакомительный фрагмент

И только один маленький черно-белый крысенок сидел особняком и грыз сухарик, презрительно игнорируя удары судьбы.

— Это девочка? — придирчиво спросила я. Как я успела прочитать в Интернете, девочки были мельче и меньше пахли. Для крысофоба самое то.

— Девочка-девочка! — заверила меня говорливая торговка, сноровисто пакуя крысенка в... пустой картонный пакетик из-под косметики. — Причем очень редкого и интересного окраса — хаска!

Позже выяснилось, что «очень редкий и интересный окрас» считается чуть ли не браком, потому что это не цвет, а изменение цвета с возрастом (см. словарь). Когда оно вылезает в неподходящий момент, крысоводы очень ругаются. Но тогда с меня за него содрали в полтора раза больше, чем за простую белую крысу.

Дома бедолага, окрещенная Фалькой, почти сутки отсыпалась, свернувшись клубочком в углу, а потом зевнула, потянулась, встряхнулась и сделала вид, что всегда тут и жила. Перетаскать в заначку килограмм крысиного корма из пакета? Запросто! Перебежать с одного плеча на другое по дужке очков? Проще пареной репы! Внезапно прыгнуть с клетки на проходящую мимо хозяйку? С превеликим удовольствием, она так забавно визжит!

Через пару дней от моей крысофобии не осталось и следа. Крыса оказалась не «хомяком с хвостом», а поразительно умным животным, не сильно уступающим кошке (или это мне такая глупая кошка в свое время попалась?). Она прекрасно разбиралась в человеческих интонациях и настроении, играла с рукой, как щенок, и приходила меня утешать, когда я грустила: сядет на плечо и что-то тихонько шепчет в ухо, а то и вылизывает соленую щеку.

Спустя неделю непреодолимые обстоятельства (две штуки, белые и пушистые) вынудили меня переименовать Фальку в Фалька. Такое с рыночными крысами бывает: их начинают продавать чуть ли не с трех недель против положенных пяти, когда определить пол крысенка может только наметанный глаз, и обычно «в приданое» к зверюшке идет букет болезней.

К счастью, тогда я об этом не подозревала, а Фальк был таким же живучим и здоровым, как его книжный двойник. Позднее мы убедились, что имя оказывает на характер крысы поразительное влияние. Назови ее Холерой — вырастет тощая лупоглазая глиста, Белочкой — прыгучая трусишка, Кахексией — мышь размером чуть побольше полевки. Из Фалька получился мизантропичный, наглый и кусачий крысак, снежно-белый с черными глазами (ах ты ж моя хасочка!). Меня он по-прежнему обожал, но остальные члены семьи, родственники и гости очень скоро обзавелись памятными шрамами, а Фальк — кучей обидных кличек, которые он высокомерно игнорировал. Муза из него вышла превосходная, только успевай записывать:

«В один прекрасный день Фальк обнаружил, что у хозяйки имеется не только халат, по которому так удобно бегать, цепляясь коготками за махрушки, но и подхалатье. Все утро крысак с восторгом сновал между футболкой и халатом и так проникся этим делом, что выудить его удалось далеко не с первой попытки.

Когда вечером я вернулась к компьютеру и выпустила Фалька из клетки, крысак прямой наводкой взлетел по моей руке до плеча и нырнул за шиворот. Поймать его я не успела — зазвонил телефон.

— Здравствуй, Оля! — загремел в трубке нервный голос свекрови. — Как вы там поживаете?

Как раз в этот момент Фальк обнаружил одно прискорбное обстоятельство: к вечеру потеплело, и футболки под халатом не оказалось.

Я нецензурно взвизгнула. Крысак со столь же гневным воплем ухнул вниз и повис на тесемке между чашечками лифчика, подгребая задними лапками и хвостом.

— Что случилось? — мигом насторожилась свекровь.

— Да этот... мерзкий волосатый са-мэц...

Фальк быстро сориентировался в обстановке и, подтянувшись, протиснулся в левую чашечку.

— И что же такое он делает? — очень нехорошим тоном осведомилась свекровь.

«Опа! — восхитился Фальк, добравшись до самого потаенного. — Красотища-то какая!»

— Лижет! — взвизгнула я, пытаясь ухом удерживать трубку, одной рукой печатать на компьютере, а второй вылавливать маньяка, который, почуяв облаву, с крысиной ловкостью просочился в правое отделение.

— Где?!

— Там!!! — Я, не выдержав, вскочила и уронила трубку. На ногу мужу, некстати зашедшему в кабинет.

— За что мне такой позор и поношение?! — оскорбленно возопил он.

— Это все он! — поспешила отпереться я, тыча пальцем в волнительно шевелящуюся грудь.

— А ну-ка иди сюда, животное! — Обиженный супруг воинственно сунул руку в «крысиную нору».

Фальк ревниво укусил конкурента за палец.

— Вот мерзавец! — охнул муж и, выдернув руку с зажатым с ней крысом, грозно потряс его перед своим носом. Раскаяния на ушастой морде не наблюдалось ни на один ус. — Ну я тебе сейчас покажу!

— Отпусти, ты его задушишь! — запрыгала я вокруг «конкурентов».

Стоило мужу чуть разжать кулак, как Фальк ловко из него выскользнул, перепрыгнул ко мне на плечо и затаился под волосами.

— А что это у нас телефон на полу валяется? — оглядевшись, спохватился муж.

Когда мы подняли трубку, в ней уже были длинные валокординовые гудки».

Зато книга обогатилась новой сценой.

За полгода я успела перечитать столько литературы о крысах, что стала заправским крысоведом, а дикие под-псдъездные пасюки, порой перебегающие жильцам дорогу, казались мне старыми знакомыми. Любопытно, что пасюки это тоже почувствовали и шугаться от меня перестали. Иногда даже удавалось покормить их батоном — правда, не с рук, но на метр они подходили без особой опаски. Животное как животное, ничуть не страшнее бродячей кошки или голубя.

Эту идиллию омрачало только одно: я переживала, что бедный Фальк страдает без общества себе подобных, а я не могу уделять ему достаточно времени. Заводить же вторую крысу я не хотела, и когда Фальком стала восторгаться знакомая заводчица — дескать, какой роскошный генофонд! — генофонд был с печалью передан ей. И успешно размножен, на чем моя крысиная эпопея вроде бы закончилась.

Хорошо, что я писала книжку не про змей или, упаси боже, крокодилов. Крокодила в ванне домашние бы точно не выдержали.

P.S. Крысявка с белыми и пушистыми — далеко не самое страшное, что может подсунуть вам алчный или просто некомпетентный торговец. Крысявка с начинкой из еще десятка куда хуже, особенно если ей всего месяц от роду и она успела простыть на ветру и морозе.

.

3. Суровые Минские Заводчики

Не прошло и месяца после разлуки с Фальком, как я с изумлением осознала, что без крысы мне скучно, ХОЛОДНО и одиноко — несмотря на рыбок, кроликов и даже ребенка.