Моряки идут на лыжах - Еремей Лаганский

крупный излишек. Вторичный отбор затруднял даже Махунова. Как отбирать? По внешнему виду? Но все одинаково здоровы, сильны, превосходно ходят на лыжах и одинаково жаждут быть принятыми.　

Десять дней велась тренировка. Десять дней напряженной физической борьбы за право попасть в лыжный отряд. Много было обид, огорчений и разочарований, прежде чем, наконец, майор Махунов окончательно отобрал лучших по спортсменским и боевым качествам. Большинство — коммунисты и комсомольцы. Балтика послала в отряд лучшее, что имела.　

Закипела работа. День и ночь, не помня об отдыхе, Лосяков с Чепрасовым создавали свой отряд, разбивали его на отделения, взводы и роты. Назначили командиров. С утра до вечера люди тренировались в лыжных походах: без выкладки, с полной выкладкой и с полным боевым снаряжением, соответственно фронтовой обстановке. Проводились учебные стрельбы: из пулеметов, гранатометов, винтовок и пистолетов, Краснофлотцы метали гранаты. Изучался армейский устав: ведь предстояло работать на суше. Через двадцать дней планомерной подготовки капитан Лосяков смог уже рапортовать командованию флота о полной готовности отряда к выполнению любых боевых заданий.　

Проходя перед фронтом выстроенного отряда, Лосяков светился откровенной радостной улыбкой. Да и как не радоваться? Один к одному, сильный, ловкий, смелый, хорошо обученный и высокосознательный народ. Одно слово — балтийцы!　

«Ну, и наделают они хлопот белофиннам… дадут жизни…» — думал командир лыжного отряда.

* * *

Днем двадцать седьмого января тысяча девятьсот сорокового года лыжный отряд выступил в Кронштадт.　

Поверх армейского белья на каждом лыжнике была специальная одежда: ватные брюки и ватная куртка защитного цвета, грубошерстная суконная гимнастерка, меховой жилет-«безрукавка», шапка-ушанка, две пары шерстяных носков, суконные портянки, ботинки армейского образца, шерстяные перчатки с брезентовыми рукавицами. На ногах — лыжи с полужестким креплением, в руках — бамбуковые палки. В ранцах за спиною: трехдневный запас продовольствия, две пары запасного белья, запасные свитера и шарфы. Предусмотрено все до последних мелочей.

Лейтенант В. А. Чепрасов, начальник штаба лыжного отряда моряков.

За какой-нибудь час шутя прибыли в Кронштадт. Переночевав, в десять часов утра двадцать восьмого января двинулись дальше — на фронт — по снежной равнине Финского залива.　

За фортом «0», где отдохнули и пообедали, вступили уже в район возможных боевых столкновений с врагом, а потому шли с полным охранением. За три часа лыжники покрыли расстояние в двадцать километров от форта «0» до форта Ино на Финском побережье.　

«Молодцы! — думал Лосяков. — И это при полной боевой выкладке… для начала — неплохо».　

Ночевали на бывшем неприятельском форту, а в восемь утра двадцать девятого января тронулись в последний перегон к лесному лагерю у деревни Руси, что в двадцати семи километрах от Ино.　

Шли в полном порядке: ни усталых, ни отставших, никаких аварий или досадных происшествий. Это была первая проверка людей и материальной части в действии. И действие было безотказным. Несмотря на мороз, холода не чувствовали, а в Руси пришли даже основательно взмокшие: непривычно длительный переход, довольно тяжелый груз снаряжения и одежды, высокие и частые торосы, с которыми большинство лыжников, даже таких испытанных, как Чепрасов и Армизонов, встречались впервые.　

В лагере моряков, скрытом под землею в лесной чаще, царило оживление. Готового жилья или землянок для лыжников еще не было. Наскоро пообедав, сразу приступили к рытью землянок. Работа была изнурительно тяжела. Кирками и ломами долбили глубоко промерзшую, твердую, как гранит, почву. Потом валили лес, обтесывали, пилили, крепили землянки, обшивали бревнами, строили нары, столы, налаживали отопительные «железки». К утру тридцатого января лыжники были обеспечены жильем.　

С этого дня они вступили в новую, долгожданную, полную труда, риска и подвигов жизнь. О ней и будет рассказ.

ПРОБНАЯ РАЗВЕДКА

Чаще и выше встают ледяные зубья торосов. Преграждая путь к берегу, они вынуждают лыжников тяжело взбираться на верхушки ледяных скал и оттуда головокружительным прыжком обрушиваться вниз.　

Вырвавшись вперед, идут краснофлотцы Мальцев и Глазунов, а левее — парторг лыжного отряда, командир разведки старший лейтенант Боковня.　

Над скованным Финским заливом глубокая ночь и арктическое безмолвие.　

Оглушительный взрыв внезапно ударил в лицо жарким пламенем и удушливой сладковатой гарью. Горячим ветром свалило Глазунова с ног и швырнуло оземь. За ним покатился на бок и Мальцев. Зашатался, упал на колено и клюнул головой в снег Боковня.　

— Мина! — крикнул он. Вскочил и, повернувшись, скомандовал: — Внимательно смотреть!　

Бойцы залегли в снег. Лыжники Боковни попали в минную западню, поставленную врагом на подступах к берегу. Шедшие впереди разведки Боковня и Мальцев удачно проскользнули между рядами мин, а Глазунов напоролся. Делая размашистый шаг и занося правую ногу вперед, он по счастливому случаю не сделал нажима на переднюю часть лыжи. Тяжесть тела легла на задок и взорвала мину позади лыжника.　

Придя в себя после взрыва и стряхнув обильный снег, осколки льда, засыпавшие его с головы до ног, Боковня пополз к лежащему невдалеке Глазунову.

— Живы? — спросил он.　

Полминуты длилось молчание, затем неуверенный ответ: 　

— Как будто…　

— Встанете?　

— Попробую…　

Глазунов сделал неудачную попытку приподняться и снова повалился на снег.　

Парторг ползком подобрался к нему, решив, что бойца тяжело ранило. Попробовал поднять, стараясь разглядеть, где рана. К его удивлению и радости, Глазунов вдруг встал на ноги, но растерянно молчал, видимо не понимая, что с ним стряслось. Боковня сам удивился: человек на глазах взорвался на мине и вот стоит перед ним совсем целехонек! Руки, ноги, голова — все как полагается. Желая вернуть его к действительности, Боковня сказал:　

— Живы вы! Не сомневайтесь. Только дайте осмотрю, — и начал ощупывать и разглядывать бойца.　

Придя в себя, Глазунов сбросил перчатку с правой руки и прежде всего схватился за лицо. Отведя руку, он молча показал командиру обильные следы крови на ней.　

— Что у вас? — тревожно спросил командир.　

— Фугас носом подорвал, — отшутился легко раненный Глазунов.　

— А нос-то цел?　

— А что ему сделается?.. царапина… Работоспособный еще, — продолжал острить опомнившийся Глазунов, вытаскивая из-под халата индивидуальный пакет. — Жаль только лыжи! — добавил он, подняв правую ногу и показывая раздробленный взрывом задок лыжи.　

Оставив Глазунова, Боковня окликнул продолжающего неподвижно лежать Мальцева.　

— А вы живой?　

— Выясняю. Как будто слегка оглушило, — услышал Боковня бодрый ответ. Мальцев решительно поднялся и стал во весь рост.　

У парторга отлегло от сердца. Подошел к бойцу и тщательно осмотрел. И этот — в полном порядке, только левый рукав обгорел да халат почернел от фугаса.　

— Встать! — скомандовал командир Боковня. — Внимание! Попали на минное поле.　

Это было первое знакомство лыжников с финскими минами, о которых они