Чиж: рожден, чтобы играть. Авторизованная биография - Андрей Юдин

Сказать по правде, оснований для такой уверенности не было. Дзержинск — не Москва, не Питер, даже не областная столица (до Горького добирались сорок минут на электричке), а его родители, как признает он сам, были «простые советские люди»: Николай Иванович — старший электрик на заводе, Антонина Васильевна — бухгалтер техникума. Семейную жизнь они начинали в бараке, несколько раз «расширялись», пока наконец не получили отдельную квартиру в районе новостроек. Со временем в трех комнатах стали проживать семеро человек: мать с отцом, Чиж, старший (на 9 лет) брат Владимир с женой и двое их детей.

Возможно, на бунтарское мировоззрение западных рокеров действительно повлияла «удручающая безысходность пролетарских кварталов», но Чижа сложный быт не угнетал — так жили все вокруг. К тому же в год его рождения съезд компартии принял новую Программу. В ней торжественно обещалось, что в 1980 году в СССР наступит коммунизм. Советским людям оставалось жить, трудиться и верить.

Пример оптимизма показывал отец. Похоже, именно он снабдил младшего сына генным набором, необходимым для рок-музыканта.

— Во-первых, он был очень музыкальным, неплохо играл на баяне, — вспоминает Чиж. — И еще очень веселым, общительным человеком. Шутки-прибаутки, бесшабашность, всегда улыбка на лице. На работе его любили и уважали.

Мама была более сдержанной и строгой. От нее Чижу передалось очень важное для жизни качество: всерьез относиться к любому делу, которое начинаешь.

— Глядя на нее, у меня формировалось понятие о женщине, идеал какой-то. То есть женщина, которая встает раньше всех и позже всех ложится. Она убирается, блин, просто ужас!.. Чуть ли не каждое утро. Встает и начинает мыть посуду, хотя с вечера всё помыто. Она просто так воспитана. И я такой же... Чтобы у нас дома не было первого? Боже сохрани! Она скорей со стыда сгорит. И в доме всегда было что пожрать. Ко мне поэтому любили друзья приходить.

Валерий Пастернак, автор первой обстоятельной статьи о Чиже в питерском журнале «FUZZ» (№ 20, март 1995 г.), бесспорно прав, когда пишет: «Нормальное, совковое детство. И что уже совсем не подходит для современного имиджа рок-музыканта, это полнейшее отсутствие признаков вечного конфликта поколений. Явно не бунт против “истеблишмента и пуританского ханжества” питал первые ростки творчества Сергея».

Про влияние родителей на творчество Чижа говорить трудно, но не подлежит сомнению, что именно семья всерьез повлияла на его профориентацию. Приметой Дзержинска 1960-х были кинотеатрики, где перед сеансами публику развлекали музыканты-«тапёры». Особенно нравился супругам Чиграковым молодой аккордеонист. Попурри из модных мелодий и «вечнозеленые» стандарты вроде «Рио-Риты» и «Неудачного свидания» он исполнял с настоящей эстрадной хваткой — то есть был раскован, артистичен и умел зажигательно импровизировать.

Виртуоза-аккордеониста звали Анатолий Крючков. Он был преподавателем музыкальной школы, который «подхалтуривал» в киношке по выходным. Мастерство и артистизм этого человека сыграли главную роль в том, что много лет спустя Чиграковы решили отдать к нему на обучение младшего сына.

Но до музшколы надо было еще дорасти, а пока Сережа Чиграков азартно стучал по столу руками и карандашами, подражая старшему брату, — тот учился в техникуме, носил длинные волосы и играл на барабанах в настоящем ансамбле. Собственно, он и был тем самым Чижом, которого знал весь Дзержинск. («Погремуха» перешла ко мне по наследству, — говорит Сергей. — В отрочестве я всегда представлялся как «Чиж-младший».)

Вернувшись с репетиций, брат напевал и наигрывал массу мелодий. Именно от него Чиж впервые услышал — на смеси английского с нижегородским — битловские «Облади-облада» и «Старенький автомобиль».

Поспорил старенький автомобиль,

Что пробежит он четыреста миль.

И хоть давно уж пора на покой —

Решил последний раз тряхнуть стариной!

Крепко держит руль рука,

Путь-дорога нелегка,

А удача далека —

Отсюда не видно!

Бип-бип! Бип-бип-йе!

«Вовка наяривал на баяне и пел, — рассказывал Чиж, — а я внимал, жадно уши развесив». В тот момент он даже не догадывался, кем написаны эти песни. В его памяти они остались просто как задорные мелодии.

Правильнее всех сказал про битлов суровый Лемми из Motorhead: «По большому счету, рок-н-ролл — это война. Маршалы Леннон и Маккартни были самые настоящие мясники: они вырубили половину человечества своей музыкой. Другая половина стала их вечными пленниками». В число этих «военнопленных» попал и Сергей Чиграков, когда поставил на свой проигрыватель виниловую пластинку с «Girl». («Это был советский сборник “Музыкальный калейдоскоп” № 8, — уточняет он, — где “Девушку” ханжески назвали “народной песней”, а вместо “Битлз” значилось: “исполняет квартет”».)

Как и многие парни, родившиеся в 1960-х, Чиж затрудняется внятно выразить свои ощущения от первого прослушивания аутентичных The Beatles: «Одни пойдут междометия, наречия и ни одного глагола, а тем более существительного. Могу сказать только одно: сколько бы раз эта пластинка ни ставилась, столько же раз у меня на глазах выступали слезы». Юношеские любовные переживания, о которых пел Пол Маккартни, разумеется, были тут ни при чем: английских слов Чиж не понимал — куда важней был саунд, волшебная магия битловского звука.

Этот мощный шок от встречи с битлами многие Старые Рокеры вспоминают как поворотный пункт своей жизни. После него события шли по предсказуемой цепочке: отращивание волос — покупка гитары — попытка сочинять свои песни — сколачивание собственной группы. Известный рок-музыкант Евгений Маргулис даже придумал тост: «Выпьем за битлов, которые обеспечили всех нас работой!»

Чиж согласен пить за «ливерпульскую четверку», пока не откажет печень. Но первые стаканы с водкой он должен по справедливости поднять за другие события и толчки, которые привели его к музыке как профессии. Таким толчком, например, стал мультфильм «Бременские музыканты». Вместе с пацанами из класса Чиж бегал в кинотеатр на все детские утренники, чтобы увидеть его снова и снова. Мультик впервые показал подобие традиционной рок-группы (если вспомнить, что там собрались Осел, Петух, Собака и Кот, шутит Чиж, стоило бы назвать ее Animals).

Особый восторг вызывал Трубадур. В этом полубитле-полухиппи с электрогитарой и девизом «Ничего на свете лучше нету, / чем бродить друзьям по белу свету» самым привлекательным образом воплотились идеалы «сладких 60-х» — музыка, любовь и тяга к перемене мест. А его необычный «прикид», который Чиж рисовал на обложках школьных тетрадок, на многие годы вперед определил молодежную моду — длинный хайр, широченные клеши, ушитая в талии рубашка с воротником «ослиные уши», тупоносые башмаки на высокой платформе. С особым старанием Чиж воспроизводил в своей