Михаил Пазин - Романы Романовых

Ознакомительный фрагмент

В 1616 году, когда Михаилу исполнилось 20 лет, ближние бояре вознамерились его женить. По правде сказать, в его годы он был уже переростком для женитьбы – на Руси венчались рано, рано и умирали, но государственные обязанности не позволяли сделать этого раньше. Страна лежала в разрухе после великой Смуты и польско-шведской интервенции. И только когда дела в России мало-помалу пошли на лад, настал черед женить царя.

Сердце Михаила уже давно было отдано Марии, и потому за выбором невесты дело не стало – ею стала именно она, подружка мальчишеских лет Михаила, дочь московского дворянина из незнатной семьи Мария Ивановна Хлопова. От остальных претенденток на руку и сердце царя ее отличали необычная красота и стать, да и сам Михаил со всей горячностью юношеского сердца полюбил ее. Состоялось обручение. Как будущую супругу ее поселили в кремлевском теремном дворце и по обычаю того времени дали новое имя – Анастасия, в память об умной и добросердечной первой жене Ивана Грозного. Она и была такой – открытой и искренней, доброй и очень неглупой. Избранницу царя теперь стали упоминать в богослужениях. О предстоящем бракосочетании бирючи оповестили все государство. Во дворец вместе с царской невестой перебрались ее мать и бабушка, а отец и дядя стали ежедневно, на правах будущих родственников, ходить к ним.

До назначенного дня свадьбы было далеко. Михаил изнывал от любовного томления – ему хотелось постоянно быть рядом со своей избранницей, держать ее за руку, говорить о своих чувствах к ней, не говоря уже о большем. Однако обычаи того времени не позволяли этого: до свадьбы – ни-ни. Но, внезапно настала беда – ненаглядная Маша неожиданно заболела, у нее открылась частая рвота. Ее «рвало и ломало нутро, и опухоль была». Доложили царю, тот немедленно прислал к Марии придворных лекарей, которые осмотрели ее и назначили лечение, хотя точная причина болезни не была установлена. Надзирать за докторами поручили двоюродным братьям Михаила Федоровича – Борису и Михаилу Салтыковым. Но состояние Марии не улучшалось, и Салтыковы рапортовали царю, что болезнь ее очень опасна, препятствует деторождению, и поэтому Хлопова не может стать его женой. Да еще что Хлоповы якобы нарочно скрыли «порчу» девушки, для того чтобы занять ведущее место при дворе.

Делать нечего. Погоревал Михаил Федорович, да и повелел созвать Земский Собор, чтобы решить судьбу его любимой Машеньки. Ведь деторождение – дело серьезное, царица должна обязательно родить наследника «мужеска полу». Благодаря усилиям братьев Салтыковых Земский Собор решил, что «царская невеста к государственной радости не прочна», и ее было решено отослать от царского двора подальше. Марию Хлопову выселили из теремного дворца, где она прожила всего шесть недель, и поместили в Москве у ее бабки Феодоры Желябужской. Дней через десять последовал новый указ: Марию вместе с бабкой, теткой и двумя дядьями сослать в Тобольск, разлучив с отцом и матерью. Правда, отцу Маши, Ивану Хлопову, царь, продолжая питать нежные чувства к несчастной девушке, пожаловал воеводство в Вологде.

Михаил не забывал свою нареченную: с определенного момента участь Хлоповых была облегчена. Сначала семью переселили в Верхотурье, где они прожили около года, а на Рождество 1620 года последовал царский указ о переводе их в Нижний Новгород. Прошло три года. Неожиданно, к радости Михаила и всей родни, из польского плена вернулся отец царя – патриарх Филарет (в миру – Федор Романов). Михаил все еще продолжал любить свою ненаглядную Машеньку, о чем откровенно признался отцу. Филарет знал о расстроенной свадьбе сына и странной болезни невесты, а потому повелел учинить официальное следствие по этому делу. Он искренне желал сыну семейного счастья. В результате перекрестных допросов лекарей, пользовавших Марию, и братьев Салтыковых вырисовалась следующая картина. Оказывается, еще тогда лекари выяснили причину открывшейся рвоты у Марии Хлоповой – чрезмерное употребление сладкого. Видимо, бедная девушка дорвалась до сластей в царском дворце, поскольку в доме своих родителей ее ими не потчевали. Относительно деторождения лекари заявили Салтыковым, что «плоду и чадородию» от этого «порухи не бывает». Но Салтыковы повернули дело таким образом, что царская невеста была признана неизлечимо больной. Братья Салтыковы сознались на допросе, что боялись усиления семейства Хлоповых при дворе, а потому и решили оклеветать несчастную Марию. Они опасались, что неизбежное влияние клана Хлоповых на молодого Михаила скажется на их собственном положении. Особенно им не нравилось поведение ее дяди – Гавриила Хлопова, бойкого и умного боярина, который был сослан вместе с Марией. Позицию Салтыковых разделяли многие другие бояре – братья просто стали исполнителями их воли.

После того как вскрылась истина, в Нижний Новгород нагрянула целая докторская комиссия во главе с боярином Ф. И. Шереметевым, и Марию признали вполне здоровой! Братьев Салтыковых за их коварство и за то, что они «государской радости и живота учинили посмешку», удалили от двора и сослали в их вотчины.

Пока шло все это разбирательство, Михаила было решено женить на какой-нибудь иностранной принцессе. Выбор пал на Данию, но датский король отказался даже принять царских послов. Тогда снова решили выбрать кого-нибудь из своих, о чем и сообщили Михаилу Федоровичу. На это предложение последовал ответ уже возмужавшего, все еще влюбленного человека: «Обручена мне царица, кроме ея не хочу взять иную». Патриарх Филарет, видя непреклонность сына, уже готов был вернуть ни в чем не повинную Марию Хлопову в Москву и благословить этот брак, но неожиданно против этого выступила мать Михаила – инокиня Марфа. Она решительно заявила, что покинет Московское царство в случае женитьбы сына на Хлоповой! Марфа Ивановна тоже пребывала в плену амбиций и боялась усиления незнатных дворян при дворе. К тому же она была обижена опалой своих племянников, братьев Салтыковых.

Так судьба Марии Хлоповой была решена окончательно. Ей приказали оставаться жить в Нижнем Новгороде на дворе Козьмы Минина (того самого!), где она и оставалась до самой своей смерти в 1633 году. Так закончилась жизнь девушки, которая была виновата лишь в том, что проявляла неумеренную тягу к сладостям.

Вот о чем вспоминал в свои последние часы Михаил Федорович. Потом, в 1624 году, была женитьба на Марии Долгоруковой, которая на следующий день после свадьбы занемогла и, проболев три с лишним месяца, умерла. Ходили слухи, что ее отравили. Вероятно, яд подмешали в белила или румяна, которыми пользовалась царица. Такой способ расправы с царскими женами был известен давно. От такого же яда погибли Елена Глинская (мать Ивана Грозного) и Марфа Сабурова (вторая жена этого царя). Заметим, что никакого официального расследования по этому поводу не проводилось. Кому-то это было не выгодно.