Ант Скаландис - Братья Стругацкие

Оно возможно и оно должно состояться в других форматах: кино, телевидение, Интернет и… далее везде. Наверняка будет что-то ещё, чему сегодня мы даже не сумеем дать названия.

В феврале 1983-го АН в Ленинграде, и принято решение писать не о приключениях Максима на Саракше, а заключительную повесть цикла — о Странниках. Разработан план. В конце марта — начале апреля в Москве пишутся первые страницы черновика.

15-го БНу ровно пятьдесят. Расскажем об этом его словами:

«Никаких торжеств не было (я сам не захотел). Но было поздравление от СП, и даже медаль дали — „За трудовую доблесть“. Вручали в Ленсовете, воспоминания — самые убогие. Помню только, что (к моему удивлению) присутствующие хлопали мне ну никак не меньше, чем Алисе Фрейндлих (которой тогда же и там же вручался какой-то орден)».

В конце апреля проходит семинар по кинофантастике в Репине. Начиная с 1982-го АБС посещают это мероприятие ежегодно. После семинара, уже в Ленинграде продолжается работа над «Волнами».

Весь год в рабочий дневник выписываются мрачноватые афоризмы — свои и чужие:

«Познание не обязательно будет обещанием успеха или выживания, оно может вести также и к уверенности в нашем конце». (Р. Том, «Теория катастроф»)

«Человек может научить медведя ездить на мотоцикле, но это умение вряд ли когда-нибудь понадобится медведю».

«„Муки совести переносимы“ — одно из маленьких открытий, которое делаешь с возрастом».

«Природа отняла у нас бессмертие, но взамен подарила нам любовь (Шмальгаузен, приблизительно). Отсюда: бессмертный теряет любовь».

Они работают и в июне, перерыв — только на июль и август. В сентябре возвращаются к повести и, наконец, 1 ноября черновик закончен. Достаточно продуктивно в целом, но подходов много, как никогда, и каждая встреча не дольше десяти дней — это очень характерно для периода 80-х. Причём БН гораздо чаще приезжает в Москву, чем АН в Ленинград. Разница в возрасте и в состоянии здоровья начинает сказываться.

«Отель „У погибшего альпиниста“» переиздаёт теперь ещё и «Детская литература». Не забыли любимых авторов насовсем, правда покалечили книгу сильно, якобы в угоду детям.

В кишинёвском издательстве «Лумина» выходит толстенный, почти шестисотстраничный том с четырьмя повестями под названием «Жук в муравейнике». Выходит, конечно, не без помощи Василия Загорского. Вот так общительность АНа и его многочисленные поездки по стране начинают реально помогать братьям в делах издательских. Собственно, они и раньше всегда помогали. Региональные издательства, журналы, газеты не упускали своих возможностей — одно перечисление их заняло бы несколько страниц. И это не только благотворительность — это взаимовыгодные акции. Главное пробить вопрос у начальства, а дальше… можно себе представить, насколько поднималась популярность любого издания после публикации АБС.

В 1984-м многие по понятным причинам вспомнили об Оруэлле. И Стругацкие, конечно, тоже, но ничего страшного, вопреки ожиданиям, не произошло. Ни на одном из фронтов.

Последняя переделка и доработка «Волн» завершена в конце мая. Наконец-то (через десять лет!) выходит в книжном варианте «Миллиард» — и всё-таки в «Советском писателе» в Москве, что весьма почетно, ведь там отродясь не издавали фантастики, значит, признали за писателей, значит, наконец, оценили по достоинству «квантовую энергию отраженного луча»!

В тот же год выходит в «Худлите» самая крупная, самая значительная работа Стругацкого-переводчика «Сказание о Ёсицунэ» — высоко оцененная специалистами и тогда, и позже, но выходит не без скандала. АН написал к средневековому роману не только комментарии, но и достаточно обширное предисловие, названное им «Инструкцией к чтению» и разъясняющее читателю, чем особенно ценна эта книга, как её следует читать и что это вообще за страна была такая — Япония двенадцатого века. Предисловие с литературной точки зрения написанное блестяще, полюбившееся впоследствии многим и теперь уже вошедшее в собрание сочинений АБС как оригинальное и весьма достойное произведение. Но тогда его не включили в книгу, как ни дрался за это включение АН. Многие друзья-литераторы (Ткачёв, Мирер, Ревич) были всерьёз обижены за него, сам Аркадий перессорился из-за этого со многими бывшими друзьями и просто знакомыми японистами — с Томой Редько, например. Но как объяснил мне уже сегодня Виктор Соломонович Санович, которому тогда выпала неблагодарная миссия сообщать АНу о зарубленном предисловии, не было в этом никакой политики и никаких личных счётов. Предисловие действительно туда не годилось. Мы-то все, дилетанты, читали его в отрыве от контекста, и нам страшно понравилось. А Вера Николаевна Маркова прочла и сказала: «Ужас! Аркаша — большой талант, но это же сплошная фантастика. Это нельзя печатать». Именно она поставила последнюю точку в этой дискуссий, только очень не хотела, чтобы АН узнал об этом, и переложила всю ответственность на Сановича — он молодой, ему легче.

Предисловие АНа опубликовал Виталий Бабенко в пятом выпуске альманаха «Завтра» издательства «Текст» — там я его и прочел в 1993 году. Строго говоря, первая публикация была в Тюмени годом раньше.

В двух летних номерах журнала «Знание — сила» печатается рассказ «Подробности жизни Никиты Воронцова». Вещь сильная, мрачная, многослойная. Впечатляющая вещь. Единственный у АБС серьёзный подход к теме путешествий во времени, и мне искренне жаль (в отличие от душанбинской сказки), что под рассказом стоит подпись — С. Ярославцев. Но так уж вышло, и вряд ли стоит рассказывать подробно, почему… А сказка, кстати, как раз в эти годы имела московское продолжение — её дополнительная часть датирована на последней странице 21.06.83 (для полного книжного издания 1988 года). Отдельно она была опубликована в «Уральском следопыте» тоже в двух летних номерах. Какое трогательное совпадение: и там и там у С. Ярославцева № 6 и № 7 за 1984 год. Было много споров, улучшило ли это дополнение «Экспедицию в преисподнюю» или нет. Ну, что сказать? Третья часть озаглавлена автором «Иван, сын Портоса» и написана специально для внука Ваньки — в этом её единственное отличие, а в остальном, на мой взгляд, все части одного достоинства и в контексте данной книги большого интереса не представляют.

По поводу псевдонима существует много гипотез. Сам АН серьёзного ответа не давал, отшучивался. Так, например, однажды сказал кому-то, уезжая в Питер с Ленинградского вокзала: «Видишь, вот Ярославский вокзал. Напротив — Казанский. Так и Ярославцев напротив Казанцева». Есть два скучных, однако наиболее реальных предположения. Тесть АНа был родом из Ярославля. А в молодости АН дружил с Геннадием Ярославцевым — хорошим поэтом и китаистом.