Александр Крон - Глубокая разведка

Т е й м у р (горячо). В каком смысле? В том смысле, что очень стыдно на сегодняшний день допускать в сознании такой пережиток!..

И в а н  Я к о в л е в и ч. Ах, оставьте. Конечно, если я отец и не желаю глядеть на твои безобразные поступки, - это пережиток. А как девку в разгул совращать - это прелестно. Благодарю вас от всей души. Тебе, Тимка, стыдно! Ты у нас в доме как сын, на глазах наших рос. Конечно, мы институтов не кончали...

Т е й м у р. Э, какой разгул, какой институт?.. (Кричит.) Пойми - я жениться хочу!

И в а н  Я к о в л е в и ч (кричит). Тимка, не ври! Хотел бы, так давно женился. Никто тебе не помеха!

Пауза.

Т е й м у р. Видишь, Клава. Говорил тебе, надо быть несколько выдержаннее.

И в а н  Я к о в л е в и ч (Теймуру, сурово). А ну, иди сюда.

Т е й м у р. Зачем?

И в а н  Я к о в л е в и ч. Иди. Прощать буду.

Обнимаются.

М а й о р о в. По такому случаю полагается... Эге!

Все взгляды обращены на бутылку.

М-да. С одной стороны...

Т е й м у р. Сухой закон.

М а й о р о в. Ладно. В мою голову! (Разливает вино.) Прошу.

Чокаются.

Ну, чтоб было хорошо. (Смотрит на Клаву, и его опять разбирает смех.) Небось обидно?

К л а в а. Что, дядя Саша?

М а й о р о в. Хотелось пострадать. И - не вышло. Будьте здоровы!

Пьют.

Т е й м у р (прислушался). Морис!

Распахивается дверь, и в нее вихрем влетает Марго.

Захлебываясь от рыданий, она падает на кровать Мориса

и прячет лицо в подушку. Все молча переглянулись.

М а й о р о в (шепотом). Я буду ждать Мориса. Поезжайте, я приеду на своей. (Выпроваживает всех и подходит к Марго.) Кхм! Может быть, вам воды?.. (Дотронулся до ее плеча.) Послушайте.

Марго молчит.

Вы скажите, может быть, я могу вам помочь?

М а р г о (перестала всхлипывать). Кто это? (Приподнялась, разглядывая Майорова, пытается улыбнуться.) А, это вы? (Опять разрыдалась.)

М а й о р о в. Нет, в самом деле, скажите, не могу ли я вам помочь?

М а р г о (вытерла глаза, лицо ее стало сосредоточенно мрачным.) Мне помочь нельзя.

М а й о р о в. Помочь нельзя только покойнику. С вами что-нибудь случилось?

М а р г о. А зачем я буду говорить? Я вас первый день знаю.

М а й о р о в. Ничего. Это даже лучше. Тем более завтра я уеду. А сегодня я вроде попа. Исповедую, благословляю, соединяю. Только вот еще анафему объявлять не пробовал.

М а р г о. Вы симпатичный. Все равно не поможете.

М а й о р о в. Ну-ну, выкладывайте, что там у вас?

М а р г о (с трудом). У меня муж. И... любовник... (Испуганно взглянула на Майорова.) Вам противно, да?

М а й о р о в. Мне-то что! Вам, наверно, противно.

М а р г о. Вы не подумайте, что Морис. Я его очень уважаю. (Расстроилась.) Что мне теперь делать?

М а й о р о в. Бросить надо.

М а р г о. Я и бросила.

М а й о р о в. Кого?

М а р г о. Обоих.

М а й о р о в. Здравствуйте! Это почему?

М а р г о. Потому что - сволочи! Я дрянь, но такой пакости еще свет не видел. Я-то, дура, думаю: повинюсь мужу, жить - так по-чистому. А он знает. И тот - тоже знает.

М а й о р о в. Тот - это Мехти?

М а р г о (с ужасом). И вы знаете?

М а й о р о в. Нет, что вы! Просто так, похоже.

М а р г о (всхлипывает). Что же делать? Что мне делать? Скоро я буду старухой, одинокой старухой... Страшно. (Плачет.)

М а й о р о в. Ну, это вы напрасно. Я, конечно, не авторитет, но, на мой взгляд, вы, знаете, очень красивая женщина. Очень - это точно. И потом, мне известно, что блондинка очень долго не стареют. Это я вам точно говорю. Ну вот, вы и смеетесь.

М а р г о. Вы комик. Какая же я блондинка? Я крашеная.

М а й о р о в. Неважно. То есть, наверно, очень важно, но я не то хотел сказать. Я хочу сказать: все не так страшно. Будете работать. Поверьте моему слову - ото всех скорбей.

М а р г о. Работать! Вам хорошо говорить, раз вы инженер или там геолог. А если я не умею?

М а й о р о в. Я тоже раньше не умел. Научитесь.

М а р г о. Мне поздно. Мне мой первый муж всегда говорил: "Ты, Маргарет, предмет роскоши". Факт, между прочим. Сносила вагон тряпок - вот и все мои труды. И не знаю, как это - работать.

М а й о р о в. Отец работал?

М а р г о. Отец - всю жизнь. Он был водолаз. (Вздохнула.) К чему вы спрашиваете? О происхождении беспокоитесь? Или наследственность какую ищете? Научно?

М а й о р о в. Видите ли, наука вообще утверждает, что способность к труду у человека в крови. Ходят слухи, что, когда наш древний обезьяноподобный предок перестал валять дурака, слез с дерева и начал заниматься делом, - именно тогда он и приобрел человеческий облик.

М а р г о. Вы очень хорошо объясняете. Эх! Мне наши давно толкуют надо работать. Только я им не верю.

М а й о р о в. Что так?

М а р г о. Потому что все это один разговор. Вы, может быть, с душой работаете, а они? Что Семен, что тот же Мехти. С утра орали "бурить", а чуть вы приехали - сразу на попятный. Не так глупа - понимаю. (Выбрасывает из кармана черновики.) Да вот, глядите сами.

М а й о р о в (быстро просмотрел черновики). Н-да. Грустно, грустно... Вы можете отдать мне черновики, Марго?

М а р г о. Берите.

М а й о р о в. И не болтайте. Ладно?

М а р г о. Какое мое дело?

В дверях фигура Мориса. Вид у него мрачный и

растерзанный, к брюкам пристали колючки, в руках

подобранная где-то грязная банка. За его спиной

улыбающийся Гулам.

Г у л а м. Вот, привел. Первый раз встречаю такой нервный характер, даю честное слово.

М а й о р о в. Ну, здравствуйте. Наконец-то. Надо ехать на "Сару", а геолог разыгрывает короля Лира и бегает по степи. Поздравляю вас - вы уволены.

М о р и с. Как?

М а й о р о в. По собственному желанию.

М о р и с. Уже? Ну что ж, хорошо. Прекрасно. Тем лучше. (Устало садится на кровать.)

М а р г о. Матвей Леонтьевич! Бедненький!

М а й о р о в. Совсем он не бедненький. Извольте немедленно пойти к Гетманову, пока он еще не спит, извиниться и потребовать обратно свое заявление.

М о р и с. Эт-то потрясающе! Я еще должен извиняться. Молчите, вы ничего не знаете.

М а й о р о в. Не пойдете?

М о р и с. Нет. Всему есть мера. Да! Да! С меня довольно.

М а й о р о в. Хорошо. Обойдемся без вас.

Пауза.

М о р и с. Вы будете бурить дальше?

М а й о р о в. А вам какое дело?

М о р и с. Как вы смеете! (Просительно.) Всего двести метров.

М а й о р о в. Не знаю. Навряд ли.

М о р и с. Эт-то чудовищно! Вы надо мной издеваетесь.

М а й о р о в. Нисколько. Мы сначала исправим кривизну. Вероятно, этого будет достаточно. Ну ладно, не устраивайте советской власти семейных сцен. Это очень пустое занятие. Идете?