Кирилл Кожурин - Протопоп Аввакум. Жизнь за веру

Стефан Внифантьев как духовник имел достаточно сильное влияние на Алексея Михайловича, «всегда, входя в покои царские, глаголаша от книг словеса полезная, увещевая со слезами царя ко всякому доброму делу и врачуя его царскую душу от всяких злых начинаний». Царь приходил к своему духовнику даже ночью, чтобы принять от него благословение и побеседовать наедине. Часто Стефан Внифантьев в целях воспитания и нравственного воздействия на царя сам читал перед ним или давал ему читать те или иные назидательные и учительные книги. Так, Иоанн Неронов в письме к Стефану из Вологды от 13 июля 1654 года писал: «Преподобнаго отца Феодора Исповедника, игумена Студийскаго, жития к тебе послах, моля, да часто почитаеши его пред благочестивым царем, чтоб ему, государю, вестно было. Паче же и великаго светильника и вселенней учителя воистинну и покаянию проповедника, Иоанна Златоустаго житие почитати молих тя». Когда в 1648 году Алексей Михайлович женился на Марии Ильиничне Милославской, «честный оный протопоп Стефан и молением, и запрещением устрои не быти в оно брачное время смеху никаковому, ниже кощуном, ни бесовским играниям, ни песнем студним, ни сопельному, ни трубному козлогласованию». Несомненно, это свидетельствует о сильнейшем влиянии Стефана Внифантьева на своего духовного сына, поскольку подобное требование шло вразрез с вековыми свадебными обычаями. И действительно, царская свадьба совершилась «в тишине и страсе Божии, и в пениих и песнех духовных». Вместо «студных песней» на ней пели «строчные и демественные большие стихи, также и триодей драгия вещи», то есть различные церковные песнопения. Не без влияния царского духовника Алексей Михайлович в начале своего царствования издал ряд указов и постановлений о соблюдении постов, о посещении храмов, об уничтожении непристойных игрищ.

Своими поучениями царский духовник старался действовать не только на царя, но и на его окружение — «и боляр увещеваше со слезами непрестанно, да имут суд правый без мзды, и не на лица зряще да судят, яко да не внийдет от некоторых обиденных и до конца разорившихся вопль и плачь во уши Господа Саваофа». Став человеком влиятельным у царя и его окружения, Стефан Внифантьев сблизился с другим известным ревнителем благочестия и просвещения — любимцем и доверенным лицом царя, постельничим, а впоследствии дворецким и воспитателем (дядькой) старшего царевича Алексея Фёдором Михайловичем Ртищевым (1626–1673), который «во многия нощи в доме его (Стефана) приходя, беседовал с ним». «Во время этих бесед оба ревнителя благочестия обратили своё особенное внимание на различные пороки и недостатки, господствовавшие тогда в народе и в самом духовенстве, на различные беспорядки в церковной жизни, на отсутствие у нас церковной проповеди и под., и решились изыскать средства возвысить религиозно-нравственную жизнь народа и уничтожить наличные церковные беспорядки» (Каптерев). Одним из таких средств, предлагаемых Стефаном Внифантьевым и Фёдором Ртищевым, было привлечение киевских учёных. Ртищев устроил близ Москвы, на Воробьёвых горах, Андреевский монастырь и заселил его специально вызванными для этой цели южнорусскими монахами. С благословения царского духовника Ртищевым в 1649–1650 годах были вызваны в Москву «для справки Библии греческие на славянскую речь» известные учёные киевляне Арсений Сатановский, Дамаскин Птицкий и Епифаний Славинецкий [14]. В 1652 году Ртищев приглашает из Киева 11 певчих для внедрения в Москве партесного пения на украинско-польский манер.

Вызов южнорусских справщиков по-своему показателен. После восстановления в 1620 году православной иерархии на Украине там произошёл ряд существенных изменений, связанных с реформаторской деятельностью киевского митрополита Петра Могилы. Прежде всего резко изменился сам характер южнорусского православия. «Молдаванин Пётр Могила становится митрополитом на смену Иову Борецкому. Он православен по вероисповеданию, но по культуре — скорее католик. Сношения с Москвой прекращаются. Создаются хорошие школы, но — западного образца, с польским и латинским языком. Богословие начинают изучать по католическим богословским книгам. Система школ была практически скопирована с иезуитских школ в Польше. Студенты ездили учиться туда, для этого переходили в католичество, потом, возвращаясь, обращались снова в православие. Это было своеобразное православие: православное по догме, но католическое по культуре, по стилю, по духу. Под этими влияниями западнорусское дворянство утрачивает свой православный дух и ополячивается» (Глинчикова). Таких-то вот учителей и справщиков приглашали в Москву Стефан Внифантьев и Фёдор Ртищев. И недаром по Москве поползли слухи: «Учится у киевлян Федор Ртищев греческой грамоте, а в той грамоте и еретичество есть».

Сближала обоих ревнителей благочестия и их ярко выраженная грекофильская ориентация. Ртищев учился «греческой грамоте» у киевских «недобрых старцев», изучал греческий язык и протопоп Стефан, который являлся убеждённым грекофилом. В этом он был единодушен со своим венценосным духовным сыном. Оба они считали необходимым тесное единение Русской Церкви с Греческой, признавая, что греческие патриархи и современные греки строго православны, что у них церковный чин и обряд сохранился в его древнем неискажённом виде и что если он в чём-то несходен с современным русским церковным чином и обрядом, то это лишь потому, что русские церковные книги, чины и обряды подверглись порче и изменению. «Но особенно ярко грекофильство Стефана Вонифатьевича сказалось в той деятельности, какую он и его духовный сын — царь Алексей Михайлович проявили под конец патриаршества Иосифа, а также в избрании и поставлении в патриархи Никона и в деятельной поддержке его грекофильской реформы…» — пишет Н.Ф. Каптерев.

Протопоп Стефан Внифантьев отличался особой преданностью царю, поддерживая его в самые тяжёлые минуты жизни. Во время Соляного бунта 1648 года не столько патриарх и митрополиты, сколько царский духовник вёл с Лобного места переговоры с восставшими. Именно он был тем «калугером», который, по сообщению парижской газеты «La Gazette» от 8 октября 1648 года, «укротил ярость народа своими убеждениями». Со Стефаном советовался царь перед выдачей народу «головою» Плещеева. По свидетельству Жития Иоанна Неронова, Стефан Внифантьев «зело пекийся о спасении души благочестивого царя, млада суща, да не совратится ум его в некая злая», и в то же время «со слезами непрестанно» увещевал бояр-мздоимцев, обличал иерархов на церковном соборе 1649 года, пользовался политическим авторитетом в правительстве. «Поучения и назидания кроткого и миролюбивого царского духовника не только никого не раздражали и не возбуждали против него, но царь и бояре “в сладость послушаше его и любяше всею душею, яко истаго си отца”. Протопоп Аввакум в одном случае замечает, что при царском духовнике Стефане “вся быша тихо и немятежно ради его слез и рыдания и негордаго учения”».