Валерий Перевозчиков - Ну здравствуй, это я!

— Любите ли вы своих артистов? — вопрос на французском языке (переводит Высоцкий).

Любимов:

— Считаю это провокационным вопросом… Все были против исполнения Высоцким Гамлета и того, что он с гитарой. Да, это Высоцкий. Я посадил его злить тех, кто хорошо был знаком с принцем».

Алла Демидова, вспоминая о Париже, рассказала об одном интернациональном качестве интеллигенции: «Однажды после душного летнего спектакля «Гамлет» мы, несколько человек, поехали купаться в Серебряный бор. У нас не было с собой ни купальных костюмов, ни полотенец, мы вытирались Володиной рубашкой… Через несколько лет во Франции мы с Володей были в одной актерско-писательской компании и вместе с французами поехали в загородный дом под Парижем. Когда подъехали к дому, выяснилось, что хозяин забыл ключ. Не ехать же обратно! Мы расположились на берегу реки, купались, также вытирались чьей-то рубашкой…»

Вениамин Смехов рассказал о сюрпризе, который устроил Высоцкий для труппы Театра на Таганке во время этих гастролей: «На гастролях в Париже он был собран, хмур и предельно ответствен — в работе. Почти ни с кем в театре не общался, никого французским бытом не угощал; это как-то обижало, настораживало…

И вдруг подговорил знаменитую сестру своей знаменитой жены — и мы попали в огромный дом в Латинском квартале… все чинно, просто, великолепно… вот-вот почувствуем себя «месье и мадам»… и тут объяснилось Володино нетерпение, его совершенно детское плутовство в глазах… Мы ждали посреди великолепия, что приплывут на стол невиданные, непопробованные яства… Ночью, после «Гамлета», на левом берегу Сены, на втором этаже старинного замка, в честь русских, то бишь иностранных артистов торжественно внесли два гигантских блюда — горячую гречневую кашу и гору «московских» котлет… И вкусно, и весело, и экзотично…»

Иван Бортник: «Гастроли во Франции были очень напряженными и достаточно длительными. Честно говоря, в самом конце я начал скучать по Москве, по дому, по семье. Вернулись, прошло время — я стал вспоминать, жалеть, что мало успел посмотреть. А Володя:

— А-а-а… Говорил тебе, что еще будешь вспоминать Париж!

Помню его слова:

— Самое интересное, что осталось, — поездить, посмотреть мир…»

Белла Ахмадулина: «Я безумно радовалась, когда Володя и Марина уезжали на автомобиле в Париж. Тогда я сидела возле окна и думала: как здорово, что они сейчас едут в этом автомобиле. И им хорошо вдвоем. Володя всегда мог написать строчку, после которой было хорошо несколько дней…»

Юрий Сушко о гостеприимстве Марины Влади: «Двери ее парижской квартиры на улице Севр, дома в Мэзон-Лаффите всегда были открыты для московских приятельниц и Володиных друзей. В 1978 году, уехав по делам в Швейцарию, она оставляла ключи Олегу и Веронике Ха-лимоновым. Примерно тогда же, после жуткой автокатастрофы в Подмосковье, в ее хоромах приходил в себя Всеволод Абдулов. По приглашению Влади у нее гостила свекровь. В печальные и всесближающие июльские дни 1980 года Марина постоянно напоминала Нине Максимовне: «Мама, вы можете по полгода проводить у меня в Париже…»

Некоторое время в доме Марины жила Белла Ахмадулина с мужем. Во время отсутствия хозяйки в Мэзон-Лаффите останавливались супруги Митта. И это казалось обычным делом».

Борис Мессерер вспоминал, как они «тесно дружили вчетвером… Ходили друг к другу через день. А потом мы поехали к ним в Париж. Жили на маленькой улочке, где у Марины была квар-

тирка с четырьмя крошечными комнатами. Володя уезжал на спектакли в Москву, снова приезжал. Вместе мы были в гостях у Миши Шемякина…»

Мессерер и Ахмадулина заблудились в Париже. «…И Володя Высоцкий задумчиво сказал: «Знаешь, в одном я тебя превзошел». Ахмадулина удивилась: «Что ты! Ты меня во всем превзошел!» — «Да нет. Я ориентируюсь еще хуже, чем ты…» (Костя Казанский).

В Париже Высоцкий встречался не только с парижскими русскими и эмигрантами, но и с дипломатами, которые одновременно были сотрудникам спецслужб. Вспоминает Вадим Мельников — «разведчик и дипломат», а в то время работник советского консульства: «Однажды в нашем консульстве в Париже появился Володя Высоцкий. Раньше я видел его в спектаклях Театра на Таганке. Подумал, что есть повод завязать беседу, познакомиться… Он сказал, что прилетел в Париж навестить жену, Марину Влади. Ну и немножко отдохнуть.

Когда подошло время обеда, я предложил Володе подвезти его к дому. Он не отказался. Прощаясь, Володя сказал: «Я приглашу тебя на концерт».

Через несколько дней он выполнил обещание. Пригласил на свой домашний концерт, который давал в представительстве «Аэрофлота» для его сотрудников. Нелегально. Присутствовали всего человек 12–15. Но Володя пел вдохновенно, артистично, «в лицах».

Было это 6 апреля 1979 года. Прилетал Володя в Париж регулярно. И всегда «Аэрофлотом». Между ним и этой авиакомпанией существовала негласная договоренность (на самом деле был заключен официальный договор. — В.П.). Володя давал сотрудникам концерт, а они ему — скидку на билеты до 50 процентов».

Стареем, брат, ты говоришь?Вот кончен — он недлинный —Старинный рейс «Москва — Париж»…Теперь уже старинный…

<1978>

Самым близким другом среди «русских парижан» был, конечно, Михаил Шемякин. «Миша, Рива, Дороте — эти имена мы произносим каждый день, когда ты в Париже. Шемякины — семья художников в изгнании. <…> Ты познакомишься с Шемякиными в Париже. Эта семья уехала из Ленинграда после неописуемых перипетий, но в полном составе. Твои отношения с Мишей окрашены тайной. Вы запираетесь у него в мастерской и часами сидите там. Он обожает тебя фотографировать, записывать, слушать — этот человек живет только прошлым, влюблен в твою современность; он верующий, даже мистик, а за тобой я не замечала склонности к религии. Он задумчив и часами может рассматривать свои многочисленные коллекции; он фанатичен и скрытен, ты — полная ему противоположность. Единственная ваша точка соприкосновения, за исключением таланта, — это любовь к диким попойкам» (Марина Влади).

Даниэль Ольбрыхский: «Маринуя называл своей сестричкой. Я знаю, как ей приходилось трудно. Володя, приезжая в Париж, иногда исчезал с Мишей Шемякиным — и еще хорошо, если дня на три…»

Марина Влади: «Сколько раз Рива, Дороте и я, охая под тяжестью, втаскивали вас обоих в квартиру напротив Лувра. Собаки, не переносящие запаха алкоголя, яростно лают. Попугай ужасно ругается. Мы не знаем, смеяться нам или плакать, потому что, насколько ораторские способности исчезают у тебя, как только ты выпил, настолько Миша любит в этом состоянии декламировать длинные нецензурные монологи. И его, обычно изображающего из себя мрачного и молчаливого принца, невозможно заставить замолчать».