Из Бобруйска в Сомали - Андрей Валерьевич Скоробогатов

из малолетних тюрем. Лосей таких, надо сказать, было несколько видов. Один из них музыкальный. Это когда тот, кто подставляет под удар свою голову и руки, ещё и поёт песню «Вдруг как в сказке скрипнула дверь», танцуя вприсядку, а другой бьёт в конце каждой строчки куплета. Поскольку вины за собой никакой не чувствовал, то я отказался от такого подарка, понимая, что этому старшему просто нечем было заняться и хотелось как-то утвердиться. Согласиться – в данном случае было проявить слабость, тогда лоси обеспечены на протяжении всей службы, а то и чего похуже. Ничего не имею против наказаний. Накосячил – отвечай. Косяка за мной не было, поэтому я справедливо слил наглого деда. Но тревога осталась.

Я заканчивал работу и думал, как быть дальше. Стоит сказать об этом кому-либо или нет? Решил пока никому ничего не говорить, потому как в принципе ничего не произошло. Да, меня попытались прогнуть, но не получилось. Единственное, что тревожило, что могут прокачать всех, потому как закон «Один за всех и все из-за одного» никто не отменял. Но я был прав, это немного успокаивало.

Мы закончили работу, забрали матрасы с забора и двинули в роту. Нам предстояла помывка личного состава. Эта формулировка звучала как музыка, учитывая, что до этого момента мы не имели возможности помыться с головы до ног. Умывались холодной водой, мыли ноги в раковине, стирали носки, обтирались мокрым полотенцем. Но такого, чтобы прям вымыться целиком в горячей воде, – об этом можно было только мечтать! Брат мне рассказывал про то, что во время службы их водили в баню. На это я и рассчитывал. Оказалось, что бани никакой нет. Точнее есть, но она давно не работает и можно довольствоваться только душем, но зато с горячей водой.

Перед душевой установили стол для ведения журнала помывки и посадили одного из старших вести запись. Каждый, кто заходил мыться, должен был расписаться в журнале. Мы все подходили в трусах, тапочках, с полотенцами и банными принадлежностями, но что самое главное – с ремнями на голое тело. У меня возник вопрос, и я задал его сидящему за столом:

– А ремень-то куда?

– С ним мойся.

– Так это же неудобно.

– Отъебись. Следующий!

В раздевалке самой душевой находился дежурный «по бане», следивший, чтобы помывка проходила максимально быстро, без лишней толкотни и происшествий. Дежурным был Демидов Дима, тот самый, адекватный кок, с которым мы уже успели сегодня познакомиться. Я спросил его про ремень, и он указал мне на стену в роте, на которой уже висели в ряд около десятка ремней.

– Вон там повесь. Только не проеби. После помывки чтоб надел.

– Ага. Спасибо.

В душевую запускали группами. До меня дошла очередь, и я зашёл. Комната размером 3 х 3, с окном, выходящим на плац. Не сказать, что я определил размеры сразу и вообще что-либо увидел. В душевой стоял такой пар, что едва было видно свою ладонь. Кто-то открыл окно. Клубы пара стали улетучиваться, проявляя силуэты людей и очертания душевых. Всего было три душа, разделённых перегородками, и небольшая квадратная ванна для стирки одежды. Нас же на этих девяти квадратах было человек пятнадцать точно. Первый душ был постоянно занят кем-то одним из старших, которым, естественно, спешить было некуда. В двух других предстояло мыться всем нам – карасям. Глядя на эту обстановку, невольно понимаешь – вот уж действительно караси…

На помывку каждой группы отводилось минут десять. Все нервничали и кричали. Дело в том, что из двух отведённых нам душевых нормально работала только одна, и стоял ор:

– Сука, давай быстрее!

– Хули ты там намываешься?!

Кричали свои же, подгоняя друг друга. На всех отведено одно общее время, но мылись все так, как привыкли на гражданке. Каждого второго приходилось поторапливать.

В этой партии с нами оказался и Рома. Он в силу молодости и резвости духа старался регулировать скорость своих же сослуживцев что было мочи. В какой-то момент он увидел просто стоящее под душем тело. Тело со скрещёнными на груди руками не шевелилось и было полностью умиротворено.

– Э, хули ты тут застыл?

Я взял Рому и одёрнул за руку.

– Ты дурак? Это же дед.

– Бля… Косяк…

Рома обратился к деду:

– Дедушка, извини, пожалуйста, не рассмотрел. Из-за пара никого не видно. Я думал, это кто-то из наших.

Дед приоткрыл на секунду глаза, закрыл и спокойно сказал:

– А ты и на своих не ори. Твой же призыв.

Это окончательно успокоило меня после той истории с метлой. Признаки разума у старших вселяли надежду на то, что ничем мрачным для меня не обернётся тот отказ получать лося на ровном месте. Значит, правильно поступил.

Мы наспех домылись и вышли из душевой. Сразу надели на себя ремни и пошли получать новое постельное бельё. Это было приятно – застилать чистую простынь и думать о том, как скоро, тоже весь чистый, упадёшь в неё сам и уснёшь крепким сном, а завтра выходной – воскресенье. Да, это действительно ценное, ни с чем несравнимое чувство, которое можно понять, только пройдя через это.

Перед отбоем – вечерняя поверка. Происходила она в роте, поскольку все были после помывки. На поверку пришёл и командир части. Как и обещал, проверил, устранено ли замечание по форме одежды у Якупова. Сказал – сделал. Слов на ветер не бросает. Уважаемо. Была ещё одна вводная:

– Завтра воскресенье, выходной день. В выходные дни военнослужащие обычно пишут письма. В распорядке существует так называемый час матросского письма. Так вот, завтра каждый из вас напишет три письма. Одно – маме, второе – подруге или другу, третье – мне. В письме мне вы можете написать что угодно, задать любой вопрос. Завтра после ужина жду. Дежурный, не сменишься у меня, пока от каждого не получу по три письма. Понятно?

– Так точно!

– Вольно, разойдись!

Глава 9. ВРЕМЯ ПИСЕМ

День пятый

В воскресенье подъём всегда на час позже обычного. По привычке просыпаешься в семь утра и не понимаешь, что делать ещё целый час. Вставать и шарахаться по роте без команды запрещено. Пришлось лежать и наслаждаться тягучим, густым спокойствием. Час тишины – я пока не понимал, что это за драгоценность.

Подъём без суетливой утренней зарядки – сразу на завтрак. Вернувшись, снова стали наводить порядок, благо после вчерашнего ПХД ещё не всё успели загадить. Удивительное дело – ведь только вчера своим же по́том всё тут омывали, почему не