Бенгт Янгфельдт - Ставка - жизнь. Владимир Маяковский и его круг(Без иллюстраций)

Ознакомительный фрагмент

О том, как Маяковский боготворил Лили, свидетельствуют произведения этих лет: “Флейта-позвоночник”, “Лиличка!” и стихотворение под непоэтическим названием “Ко всему”. Общим для этих вещей являются резкие перепады от эйфории до глубочайшего отчаяния, от радости, которую дарует любовь, до горя, неизбежного при безответных чувствах. Без Лили, пишет он в стихотворении “Лиличка!”, нет “ни моря, ни солнца”, и только “звон” ее “любимого имени” может подарить ему радость. В “Флейте- позвоночнике” он воспевает “накрашенную, рыжую”, кладет “Сахарой горящую щеку” к ее ногам и дарит ей корону, в которой “слова радугой судорог”:

Быть царем назначено мне — твое личико

на солнечном золоте моих монет

велю народу:

вычекань!

А там,

где тундрой мир вылинял,

где с северным ветром ведет река торги, —

на цепь нацарапаю имя Лилино

и цепь сцелую во мраке каторги.

Но поэт богохульствовал, кричал, что Бога нет, и любимая женщина на самом деле окажется карой Господней, ибо она замужем и не любит его:

Сегодня, только вошел к вам, почувствовал — в доме неладно.

Ты что-то таила в шелковом платье, и ширился в воздухе запах ладана.

Рада?

Холодное

“очень”.

Смятеньем разбита разума ограда.

Я в отчаянье громозжу, горящ и лихорадочен.

Послушай, все равно

не спрячешь трупа.

Страшное слово на голову лавь!

Все равно

твой каждый мускул как в рупор трубит:

умерла, умерла, умерла!

Нет,

ответь.

Не лги!

финал — торжественно патетичен:

Сердце обокравшая,

всего его лишив,

вымучившая душу в бреду мою,

прими мой дар, дорогая,

больше я, может быть, ничего не придумаю.

Хотя нельзя уподоблять поэтическую реальность жизненной, нет сомнений, что эти строки в высшей степени автобиографичны: именно так Маяковский воспринимал отношения с Лили. “Любовь, ревность, дружба были в Маяковском гиперболически сильны, но он не любил разговоров об этом, — писала она. —

В поэме “Флейта-позвоночник” Маяковский писал:

“Быть царем назначено мне — / твое личико / на солнечном золоте моих монет / велю народу: / вычекань!”

Сам он “вычеканил” Лили в рисунке 1916 г.; тогда же сделана фотография (справа).

Он всегда, непрерывно сочинял стихи, и в них нерастраченно вошли его переживания”.

А что Лили? Как она относилась к эмоциональным порывам Маяковского? Завершив “Флейту-позвоночник”, Маяковский пригласил ее в квартирку на Надеждинской. На деньги от игорного выигрыша и газетного гонорара купил ростбиф у Елисеева, миндальные пирожные от Гурмэ, три фунта пьяной вишни и шоколад у Краффта, цветы у Эйлера. Почистил туфли и надел самый красивый галстук. Когда после читки Лили сказала, что он ей нравится, Маяковский взорвался: “Нравится? И только? Почему не любишь?” Лили ответила, что, конечно, любит его — но в глубине души думала: “Люблю Осю”.

Описание заимствовано из воспоминаний, в которых Лили говорит о себе в третьем лице. Текст обладает чертами беллетристики, но основан на ее дневниках и весьма правдоподобен. Далее Лили описывает, что, провожая ее домой, Маяковский был таким мрачным и подавленным, что Осип спросил, в чем дело.

Маяковский всхлипнул, почти вскрикнул и со всего роста бросился на диван. Его огромное тело лежало на полу, а лицом он зарылся в подушки и обхватил руками голову. Он рыдал. Лиля растерянно нагнулась над ним. — Володя, брось, не плачь. Ты устал от таких стихов. Писал день и ночь. — Ося побежал на кухню за водой. Он присел на диван и попытался силой приподнять Володину голову. Володя поднял лицо, залитое слезами, и прижался к Осиным коленям. Сквозь всхлипывающий вой выкрикнул — “Лиля меня не любит!” — вырвался, выскочил и убежал в кухню. Он стонал и плакал там так громко, что Лиля и Ося забились в спальне в самый дальний угол.

Первые годы общей жизни Лили и Маяковского оказались, таким образом, сложными для обоих. Маяковский “короновал” Лили в своих стихах, но чрезмерность его чувств утомляла и раздражала ее. Ухаживания были такими настойчивыми, что она воспринимала их как “нападение”: “Два с половиной года у меня не было

спокойной минуты”. Когда Маяковский написал еще одну поэму о любовных муках, “Дон Жуан”, терпение Лили лопнуло: “Я не знала о том, что она пишется. Володя неожиданно прочел мне ее на ходу, на улице, наизусть, всю. Я рассердилась, что опять про любовь — как не надоело! Володя вырвал рукопись из кармана, разорвал в клочья и пустил по Жуковской улице по ветру”.

Хотя рукопись была уничтожена, фрагменты текста, по-видимому, использовались в других стихотворениях, возможно в этом:

В грубом убийстве не пачкала рук ты.

Ты

уронила только:

“В мягкой постели он,

фрукты,

вино на ладони ночного столика”.

Любовь!

Только в моем воспаленном мозгу была ты!

Это цитата из стихотворения “Ко всему”, которое служит лирическим прологом к первому сборнику стихов Маяковского “Простое как мычание”, его название в свою очередь заимствовано из трагедии “Владимир Маяковский”. Выбор стихотворения “Ко всему” в качестве введения к поэтическому сборнику примечателен, поскольку стихотворение (и своим названием вся книга) посвящены Лили. Цитируемые строки основаны на конкретном биографическом факте — свадебной ночи Лили и Осипа, как ее описала Лили Маяковскому Книга вышла в октябре 1916 года. Какими бы платоническими ни были на данный момент отношения между Лили и Осипом, Маяковский все равно воспринимал Осипа как соперника в борьбе за ее благосклонность и помеху в установлении стабильных отношений; вероятно, Лили также использовала факт замужества в собственных целях для того, чтобы держать Маяковского на расстоянии.

Я сразу поняла, что Володя гениальный поэт, но он мне не нравился, — писала Лили в мемуарных фрагментах, ставших известными только после ее смерти. — Я не любила звонких людей — внешне звонких. Мне не нравилось, что он такого большого роста, что на него оборачиваются на улице, не нравилось, что он слушает свой собственный голос, не нравилось даже, что фамилия его — Маяковский — такая звучная и похожая на псевдоним, причем на пошлый псевдоним.

Один разговор с ним показался ей особенно отталкивающим. Речь шла об изнасилованной женщине. Лили считала, что мужчину надо застрелить, но Маяковский сказал, что “он понимает его, что сам мог бы изнасиловать женщину, что понимает, как можно не удержаться, что если бы он оказался с женщиной на необитаемом острове и т. п.”. У Лили это вызвало отвращение: “Слов я, конечно, не помню, но вижу, вижу выраженье лица, глаза, рот, помню свое чувство омерзения. Если б Володя не был таким поэтом, то на этом закончилось бы наше знакомство”.