Искусство как выбор. История моей жизни - Зельфира Исмаиловна Трегулова

все-таки пропустила, это был «Гамлет» с Высоцким, которого я видела только в других, не таких больших ролях.

В «Современнике» больше всего запомнилась классика – «Обыкновенная история», которую я также смотрела в двух составах – с Казаковым и с Гафтом в роли дядюшки Адуева, и блестящая постановка «Балалайкин и K°» по Салтыкову-Щедрину. Реплику персонажа Гафта – «надобно годить» – я запомнила на всю жизнь.

Лето в Средней Азии. Первая зарубежная стажировка

Лето 1979 года я опять провела у моих родственников в Киргизии, во Фрунзе и в Чолпон-Ата. Из Фрунзе решила слетать в Самарканд, где жил мамин двоюродный брат и где она провела несколько лет во время войны – туда был эвакуирован их институт. Я очень хорошо помнила мамины рассказы про эвакуацию – она смогла уехать из Ленинграда одним из последних поездов и то только потому, что дружила с однокурсницей, папа которой смог отправить их обеих из почти сжатого в кольце блокады города.

В 1979 году древний Самарканд был застроен хрущевскими пятиэтажками, между которыми высились великие памятники средневековой архитектуры. Из Самарканда решила слетать одним днем в Бухару, на пути туда все было хорошо, а вот на обратном пути начались сложности. Мой самолет отменили, и у меня вырисовывалась перспектива остаться ночевать в пустом аэропорту, что для девушки, которая путешествует одна, было в то время достаточно рискованно. Кроме того, не возьмусь даже описать, что могло произойти с моим уже немолодым двоюродным дядей, не вернись я той ночью из Бухары. К счастью, в аэропорту нашелся замечательный человек, насколько помню, тоже татарин, который, оценив весь драматизм моего положения, попытался посадить меня на последний в этот день самолет, мест в котором уже не было. Он договорился с аэропортовским начальством и с летным экипажем, что они как-нибудь устроят меня на место бортпроводницы, тем более что экипаж был не доукомплектован – и как раз не хватало человека с английским языком. Так я и полетела – в кресле стюардессы. После взлета я выполняла ее обязанности и, обслуживая пассажиров, а почти все были иностранцами, веселила экипаж. По прибытии глубокой ночью в Самарканд пилоты, так легко допустившие на борт непонятную девушку, довезли меня на машине до дома, где уже начиналась паника, и сдали с рук на руки дяде. Такова была жизнь в Советском Союзе в самый разгар брежневской стагнации, когда случались самые удивительные и даже невозможные в другое время вещи.

Тем летом в Чолпон-Ата гостила моя кузина Зельфира, которая провела со мной в Риге самые страшные в моей жизни дни, когда умерла мама. Теперь она ждала третьего ребенка, девочка родилась при мне, 12 августа. В Чолпон-Ата, в доме моих дяди и тети, мы все жили дружной семьей, с двумя старшими детьми Зельфиры и с ее средней сестрой, Лилей, которая так же, как и моя мама, родила дочку вне брака, девочке тогда было около двух лет. В это прекрасное лето я отогрелась наконец после маминого ухода среди близких мне и по крови, и по духу родных людей.

Лиля работала в Академии наук Киргизии, была там ученым секретарем, и в ее обязанности входил, помимо прочего, прием почетных гостей, которых всегда возили на Иссык-Куль. В то лето в Киргизию приехала делегация Академии наук СССР – высокопоставленные коллеги Лили по роду научной деятельности. В планах было повезти их в горы, в заповедное место Джеты-Огуз, и меня взяли в эту поездку. Это совершенно особое ощущение – быть высоко в горах, где даже невозможно разбежаться – сразу перехватывает дыхание, с удивительной природой: растущими на крутых склонах гор деревьями, ледяными горными реками, заснеженными вершинами, которые казались очень близкими. Там я впервые села на лошадь, и не скажу, что мне это понравилось. Помню ужин в горах, кипящий на костре котел с бешбармаком – вкуснее, казалось, не ела никогда. Барашка везли с собой, а потом главе московской делегации как самому почетному гостю положили на блюдо опаленную баранью голову. Не тронутая вмешательством человека природа, прозрачный воздух, запах свежеприготовленной еды, старые обычаи – все это создавало впечатление приобщения к чему-то первозданному – на фоне ученых разговоров маститых академиков.

По возвращении в Москву я начала усиленно собирать документы для поездки на стажировку в ГДР. Мои сокурсники после четвертого курса ездили туда на практику, а мне из-за маминой болезни пришлось ее пропустить. Я по-прежнему читала книги, писала тексты для своей диссертации, но понимала, что мне не хватает насмотренности, живого ощущения и переживания материала. Все получалось как-то сухо и немного по-начетнически. ГДР тогда была единственной европейской страной, куда можно было выехать и где в музеях хранилось очень большое количество материалов, которые мне было нужно увидеть и изучить. У отделения теории и истории искусства истфака МГУ сложились хорошие отношения с Гумбольдтским университетом в Берлине, тамошний профессор отделения эстетики и искусствоведения Питер Файст несколько раз приезжал в Москву и читал нам лекции. Дмитрий Владимирович Сарабьянов, по инициативе которого Файст приезжал в МГУ, написал ему письмо с просьбой принять меня на стажировку. Тот ответил согласием, и началась моя эпопея с оформлением документов.

Нужна была идеальная характеристика, и с этим вроде все должно было быть хорошо – я прекрасно сдала экзамены по кандидатскому минимуму и даже была комсоргом. Помню бесконечное перепечатывание этой характеристики в шести экземплярах – не должно было быть ни малейшего исправления или опечатки. Потом пошли бесконечные комиссии и парткомы, где ты должен был отвечать на вопросы о государственном устройстве, географии и истории ГДР, о современном международном положении, о решениях последнего съезда КПСС, а также о целях и задачах поездки. Апофеозом стало последнее заседание, где меня стали спрашивать о семейном положении и, выяснив, что у меня нет родителей и что я не замужем, кто-то из членов комиссии задал мне вопрос, не собираюсь ли я в поездке завязать личные отношения с иностранцем и остаться за рубежом. Вроде бы и с этим справились, но потом наступил период бесконечного ожидания решения компетентных органов. И в конце концов я получила ответ, что процесс оформления поездки за рубеж нужно начинать еще на первом курсе аспирантуры, тогда было бы достаточно времени для подробной проверки, а сейчас времени осталось мало. Я махнула на это все рукой и попросила сделать приглашение нашу аспирантку из ГДР Аду Фишер – очень милую и отзывчивую девушку, которая обратилась к своим родителям с просьбой оформить соответствующую бумагу. С частным приглашением все обстояло гораздо проще. Дмитрий Владимирович опять написал письмо профессору Файсту, тот обещал максимальное содействие, я сделала себе загранпаспорт, отец дал мне денег, я составила подробную программу путешествия