Виктория Федорова - Дочь адмирала

— Очень.

Двумя днями позже он повел ее смотреть американский фильм «Багдадский вор». В Москве он пользовался бешеным успехом. Вместе с остальными зрителями Зоя смеялась и восторженно хлопала в ладоши, а ему картина показалась весьма посредственной.

— Беда в том, — сказал он, — что ваше правительство не желает брать у нас действительно хорошие фильмы, только всякую ерунду.

— А мне понравилось, — ответила Зоя.

Джек небрежно махнул рукой:

— Они не хотят, чтобы вы увидели нашу жизнь.

Зоя помолчала, потом заметила:

— Я видела Джоан Кроуфорд. И Хеди Ламарр. Какие красивые наряды! Американские женщины так же одеваются, когда идут на работу?

— Только если они работают в Голливуде, — рассмеялся Джек.

Минул февраль, наступил март. Союзные войска с боями прорывались к Берлину, в ночном московском небе почти ежечасно взрывались огни победных салютов. Американцы форсировали Рейн у Ремагена. Русские были на подступах к Щецину и Данцигу и перешли Одер всего в тридцати восьми милях восточнее Берлина.

Внешне в Москве ничто не изменилось. По-прежнему валил снег, укутывая город белым покрывалом. Так же скудны, как и прежде, были карточные нормы. И все же на улицах чувствовалось оживление, чуть чаще стали улыбаться люди. Приближалась победа. Все говорили о том, что День Победы в Европе уже близок. Скоро, совсем скоро.

Что касается дела, ради которого его послали в Россию, то тут для Джека ничто не изменилось. И хотя на бумаге все выглядело гладко, бюрократизм русских и их стремление свалить ответственность на других грозили похоронить проект.

Однако стоило Джеку покинуть свой кабинет, как он сразу же начинал чувствовать себя совсем другим человеком, не похожим на того, что приехал в Москву два месяца назад. За все последние годы он никогда не чувствовал себя таким молодым и счастливым. И все из-за Зои. До встречи с ней он к концу дня нередко доходил до полного исступления из-за поведения русских, с которыми ему приходилось иметь дело. Теперь, уйдя с работы, он тут же начисто забывал о них. Он по-прежнему хотел, чтобы в Сибири был построен аэродром, и по-прежнему хотел принять участие в войне с Японией — это было для него делом чести. Но теперь, закрыв за собой дверь кабинета, он мог сказать себе: «Черт с ними*мы покончим с Японией и без их помощи». Быть может, ему так и не удастся выполнить порученную ему работу, но время в Москве он даром не потерял. У него была Зоя.

Поначалу он пытался разобраться в том, что произошло. Как он может испытывать какие-то .чувства к женщине, с которой ему даже трудно общаться, к женщине, чья жизнь столь отлична от его жизни? Потом вопросы перестали возникать как-то само собой. Джек знал одно: он с нетерпением ждет той минуты, когда увидится с ней, его злили и возмущали обстоятельства, мешавшие им встречаться.

То же самое происходило и с Зоей. Она перестала задавать себе вопрос «почему», перестала копаться в себе, думать, как могло случиться, что после такой глубокой любви к Ивану вдруг — Джек? Между ними двумя не было никакого сходства, ни малейшего. Но она любила, любила серьезно, она знала это, и даже более глубоко, чем ей самой бы хотелось. Какое будущее ждет их? — спрашивала она себя и, не находя ответа, все так же с нетерпением ждала встречи.

Она больше не прислушивалась к словам Александры, которая не переставала твердить о грозящей ей опасности. В конце концов она твердо заявила сестре:

— О чем уж теперь предупреждать. Слишком поздно! Единственное, чего я теперь боюсь, — это по увидеть Джексона. Если хочешь говорить о нем, дорогая сестричка, то говори о моем счастье, потому что он делает меня счастливой. Джексон хороший. Он не причинит мне вреда. Я знаю это — так же как и то, что мое сердце принадлежит ему.

Александра в отчаянии заломила руки, из глаз ее брызнули слезы:

— Зоечка, я ведь говорю это только потому, что люблю тебя!

Зоя поцеловала ее:

— Я знаю. А раз так — будь за меня счастлива. Я уверена, все будет в порядке.

Мария относилась ко всему иначе. Джексона она считала чудо каким обаятельным, его роман с ее сестрой восхитительным и жадно ловила подробности, которыми делилась с ней Зоя.

— Как будто все время сидишь в кино, только теперь все происходит в жизни.

В тех случаях, когда Джек говорил по телефону, что придет сразу после какого-нибудь приема, на котором ему требовалось быть в морской форме, Мария всегда была готова бросить все свои дела и мчаться вместе с ними куда угодно. К Александре Зоя никогда бы с такой просьбой не обратилась, даже не будь она матерью двоих детей. Марии и всегда-то доставляло удовольствие идти по улице рядом со своей знаменитой сестрой, теперь же, идя рука об руку с нею, она испытывала двойное наслаждение — неважно, что в нескольких шагах позади них шел человек, который почему-то должен делать вид, будто он вовсе с ними не знаком.

А бывали они в таких местах, куда Мария вряд ли могла бы купить билет. Дважды она ходила с ними в цирк на еженедельную программу. Мария визжала от восторга, глядя на клоунов, и еще ей очень нравились животные. Ей только очень не нравилось, когда на представлении кто-нибудь щелкал бичом, заставляя зверей выполнять свой номер. Джек по возможности всегда покупал себе билет на место позади сестер. Однажды, когда все огни погасли и только один луч освещал стоявшего посреди арены человека, Мария увидела, как Джек наклонился вперед и коснулся Зоиной руки, но сделала вид, что ничего не заметила.

В другой раз они втроем отправились посмотреть фильм «Иван Грозный». Зоя и Мария рыдали навзрыд, а Джек заснул через пятнадцать минут после начала картины. Позже он объяснил им:

— По-моему, это какой-то бред — начинать фильм с показа умирающего человека. К тому же он все время пытается подняться, потом снова падает. Да в Соединенных Штатах такой фильм не выручил бы и десяти центов!

Зоя взглянула на него:

— Оказывается, вы большой знаток кино, да? Вот если бы вы снимали этот фильм, Иван носился бы у вас кубарем по всему свету. И всем было бы на него наплевать.

И чего это я вдруг так разозлилась? — спросила она себя. Не могла вовремя прикусить язык! По лицу Джека она поняла, что обидела его.

— Вы правы: наверное, всем, — ответил он и отвернулся.

Зоя положила ладонь на рукав его кителя.

— Кроме одной женщины, — тихо сказала она.

Он улыбнулся.

Зое часто приходилось участвовать по просьбе правительства в мероприятиях, призванных поднимать моральный дух народа в обстановке военного времени. Это мог быть театральный концерт, выступление перед ранеными в госпитале или концерт на фабрике. Джек не раз предлагал отвезти ее туда и обратно, но она каждый раз отказывалась.