Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Гусейнова

нею войной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за «уничтожение гитлеризма», прикрываемая фальшивым флагом борьбы за демократию… [680]

Это – слова Молотова. А вот текст ответных телеграмм Сталина в дни празднования 60-летия вождя («Правда», 25 декабря 1939 г.).

Главе Германского государства господину Адольфу Гитлеру. Берлин.

Прошу Вас принять мою признательность за поздравления и благодарность за Ваши добрые пожелания в отношении народов Советского Союза.

И. Сталин.

Министру иностранных дел Германии господину Иоахиму фон Риббентропу. Берлин.

Благодарю Вас, господин министр, за поздравления. Дружба народов Германии и Советского Союза, скреплённая кровью (раздел Польши. – а. А.), имеет все основания быть длительной и прочной.

И. Сталин.

И, в развитие советско-немецких отношений, 28 марта 1940 г. Риббентроп пишет в Москву послу Шуленбургу: «Если в Берлин приедет сам Сталин, это ещё лучше послужит нашим собственным целям, а также нашим действительно близким отношениям с Россией. Фюрер, в частности, не только будет рад приветствовать Сталина в Берлине, но и проследит, чтобы Сталин был принят в соответствии с его положением и значением, и Гитлер окажет ему все почести, которые требует данный случай» [681] .

Как известно, после начала Великой Отечественной войны Сталин дал команду прекратить атеистическую пропаганду. По-тихому был прикрыт журнал «Безбожник»; обновленцы окончательно утратили «режим наибольшего благоприятствования». То же самое произошло и в Германии. Борьба Гитлера с Церковью неожиданно прекратилась с началом Второй мировой войны. Фюрер посчитал, что ему выгоднее ослабить давление на Церковь, чтобы не подорвать моральный дух своих солдат. Но от своей конечной цели – истребление как католического, так и протестантского вероисповедания – он не отказался. Однако счёл более благоразумным впредь не поддерживать открыто немецкого «обновленчества» – Германского движения за веру [682] .

… Первый Рим заступался за Третий и после Второй мировой войны. В разговоре с Пождаевым, представителем советского посла в Риме Богомолова, папский нунций для Рима Фьетта 21 августа 1956 г. указал на «серьёзное положение с религией в Советском Союзе», а также на «необходимость обеспечения религиозной свободы» Пождаев вежливо слушал… и молчал… [683]

В некоторых случаях советские дипломаты переходили в наступление и даже вторгались в область догматики. Вспоминает владыка Василий, архиепископ Брюссельский.

1955 год. На одном из приёмов, устроенных в честь прибывшей в Англию делегации во главе с митрополитом Питиримом, я встретился случайно с одним человеком. Это был некто Тихвинский, советник советского посольства в Лондоне. Узнав, что я русский, он сам подошёл ко мне и завёл разговор. Это был довольно развязный господин, совершенно невежественный во всём, что касается Церкви и религии. (Более того, впоследствии я прочитал в газетах, что он был выслан из Америки и его перевели на «работу» в Лондон – за действия, не совместимые со званием дипломата.) Я, воспользовавшись случаем, стал рассказывать о предстоящем съезде патрологов.

Мне долго пришлось ему объяснять, что такое патрология и прочие тонкости, которые он с трудом понимал. Потом он вдруг спросил: «А какое всё это имеет отношение к новому догмату об обожествлении Девы Марии?». (Видимо, он имел в виду римско-католический догмат об Успении, в 1950-м году провозглашённый папой).

– Никакого, – ответил я, – то – римско-католический догмат, а это – учёный съезд богословов разных вероисповеданий.

Тихвинский после этого явно успокоился. Дело в том, что отношение советской власти к Ватикану в то время было крайне враждебным [684] .

А теперь послушаем, что говорит митрополит Герман (Тимофеев), с 1970 по 1978 гг. – епископ Венский и Австрийский.

«В то время я был в Вене, и один из тамошних активных прихожан – Николай Иванович Раевский, неглупый человек, так рассуждал о преемниках Святейшего Патриарха Алексия I. "Кто-нибудь будет, – говорил он, – но только не Никодим, потому что хитрый". Хитрый, не хитрый, но у владыки была своя линия. Он старался непосредственно, "в лоб", не конфликтовать с советским руководством, убеждая партийных и государственных чиновников пойти в тех или иных вопросах навстречу Православной Церкви. Но уговорам советские руководители "поддавались" очень трудно. И здесь свою лепту внесли наши друзья – представители Западных Церквей, которые, используя свои возможности, через своих дипломатов, через свои правительства постепенно влияли на улучшение церковной жизни в Советском Союзе. Заслуга митрополита Никодима и состояла в том, что он овладел политической ситуацией: Русская Церковь состояла во Всемирном Совете Церквей, осуществлялись контакты с руководством Католической Церкви (а Католическая Церковь связана со всем дипломатическим миром. Кстати, сейчас в России есть Папский нунций, и в Ватикане – Полномочный Представитель России). Святейший Престол, везде присутствуя, всегда мог сказать своё слово в защиту положения верующих в Советском Союзе, что и делалось» [685] .

И всё это – в условиях, когда щупальца органов всё сильнее сжимались на теле Церкви. К 1970-м гг. вмешательство КГБ в международную деятельность религиозных объединений достигло апогея. «Органы государственной безопасности держат под контролем контакты Ватикана с Русской Православной Церковью…» [686] – докладывал в ЦК КПСС председатель КГБ Андропов.

Да что там Ватикан! Какие-то 44 гектара! КГБ стремился «взять под контроль» весь Аппенинский полуостров. Италия может служить наглядным примером того, как действовала советская террористическая сеть на Западе. Итальянские марксисты проходили обучение в Чехословакии и Югославии, государствах-сателлитах Советского Союза, сразу же после Второй мировой войны. В конце 1940-х годов члены террористической группы «Воланте Роса» совершали убийства и нападения на правительственные объекты в Италии, скрываясь в Чехословакии всякий раз, когда чувствовали опасность ареста.

Ещё одной подрывной организацией была коммунистическая военизированная группа Пьетро Секкии, которая в 1948 г., будучи уже достаточно сильной и профессиональной, сумела утвердить свою власть в некоторых районах Северной Италии и даже захватила контроль над национальной телефонной сетью. Когда в 1953 г. группа Секкии распалась, сам Секкии и многие его сторонники бежали в Прагу [687] .

В конце 1960-х годов советская военная разведка (ГРУ) организовала курсы подготовки иностранных террористов в Чехословакии; выпускниками этих курсов стали многие первые руководители итальянских «Красных бригад». Основателем «Красных бригад» был некий Карло Курчо, который также неоднократно ездил в Прагу, где совещался с ветеранами группы Секкии. Аналогичным образом итальянский издатель-террорист Джанджакомо Фельтринелли, тоже закончивший курсы ГРУ, в период с 1969 по 1971 г. двадцать два раза ездил в Чехословакию и в конце концов перебежал туда с помощью чехословацких органов