Ольга Круглова - Япония по контракту

— Нет, нет, их не надо вылавливать, это — не соринки. Это золото. Его надо глотать. Оно очень полезно для здоровья. Сакэ с золотыми плёнками — самое лучшее сакэ!

Вечером русские в шортах отправились к океану купаться в сопровождении одетых в чёрные костюмы японцев.

— Это не пляж! — удивлённо глядя, как гости бесстрашно лезут в воду по острым камням, несмело пробормотал Нимура. И совсем уже робко добавил: — Купальный сезон у нас давно закончился…

Но русские только рассмеялись. Рано утром, поплавав в бассейне возле дворца, Ольга вышла во двор и увидела Охару. Он шёл ей навстречу и улыбался:

— Я покажу Вам настоящий японский дом!

Рядом с дворцом притулилась деревянная хижина, крытая соломой. На её пороге поджидал посетителей служащий.

— Это — дом хозяина дворца! — гид с поклоном открыл перед ними раздвижную дверь. — Он живёт тут, когда приезжает, а дворец держит только для гостей.

Разувшись, они вступили в комнаты, застеленные татами. Посреди кухни на цепи над очагом висел старинный чугунный чайник. О современности здесь напоминала только дешёвенькая газовая плита. Дом был пуст. Вряд ли его использовали для жилья. Скорее, для демонстрации японских традиций. И преданности хозяина этим традициям. Это теперь Ольга так думала, а тогда… Тогда она шла рядом с Охарой по серому гравию извилистой дорожки, отчёркнутой белёными камушками от зелёной травки, и улыбалась солнцу, встававшему над серебристой дворцовой крышей, и золотым карпам, плескавшимся в прозрачном озерце. Из дворца вышел Нимура. Он улыбнулся, поклонился и попросил разрешения сфотографировать их.

Русским показали всю Японию от юга до севера — три острова, шесть городов.

— Мы не видели в своей стране так много, как вы, нам не посчастливилось так! — качали головами принимавшие их сэнсэи.

Сэнсэи, побывавшие в России, исполняли свой долг благодарности старательно, на совесть. Утром они везли гостей в свои университеты, вечером на банкеты. В ресторанах усаживали есть на подушках, в гостиницах укладывали спать на татами. На острове Кюсю, Ольга смотрела, как плывёт в лунном свете за её окном многоярусный белый замок. На острове Хонсю наблюдала, перевесившись через подоконник, как по двору отеля ходит женщина в синем кимоно. Как пожилой рабочий в странных, облегающих, как чулки, сапогах подметает старые листья. Вокруг была Япония. Настоящая. Сбывшаяся мечта. Подарок Охары.

В Токио Охара пригласил русских в свой университет. За деревянными воротами, похожими на вход в буддийский храм, начиналась длинная аллея старых деревьев, а за нею — кирпичные, массивные, столетние корпуса. В лаборатории Охары было тесно. Не очень новый линолеум, не очень чистые стены. Небогато, как в любом университете. Хоть и Токийском. Но оборудование блистало новизной. Охара устраивал торжество по случаю покупки нового электронного микроскопа, который стоил миллионы долларов. Неудивительно, что фирма-изготовитель внимательно прислушалась к просьбе Охары и заплатила за Ольгин перелёт в Японию бизнес-классом. Охара представил её президенту, почтившему презентацию своим присутствием. Президент великодушно отклонил её пышные благодарности:

— Это политика фирмы — поддерживать учёных, активно работающих в нашей отрасли!

Охара улыбнулся лукаво, отведя Ольгу в сторонку, сказал тихо:

— Фирма заинтересована в потенциальных покупателях!

К Ольге подошёл немолодой, щеголеватый японец.

— Я — Хаяси-сан! Шеф представительства фирмы в Америке. Это я занимался Вашим билетом! Помните, я звонил Вам в Мехико из Вашингтона?

В день отъезда Ольга, проводив соотечественников в аэропорт, смотрела из окна гостиницы на тесный дворик, на дождь, бьющий по круглым головкам по-японски подстриженных деревьев. Сентябрьский тайфун в Токио — дело обычное. Ливень падал сплошной стеной, но Ольга всё-таки решила выйти на улицу — жить в Японии ей оставалось четыре часа. С трудом удерживая зонтик, выворачиваемый наизнанку порывами ветра, она перешагивала через обломанные ветки деревьев, обходила канализационные люки. Под напором воды, переполнившей подземные стоки, их тяжёлые чугунные крышки плясали, грозя слететь. С жадным любопытством Ольга разглядывала маленькие деревянные домики, крошечные, размером с комнату, магазинчики, странные вертикальные вывески с иероглифами… Под одной из них — открытая дверь. За нею — круто уходящая вверх лестница. На втором этаже — тесная сумрачная комнатёнка, несколько высоких табуретов у стойки. Чайник закипал на плите. Пожилая низенькая японка в сером переднике низко поклонилась, улыбнулась мягким ватным лицом, выбрала из протянутой иностранкой горстки мелочи две монетки по сто йен — одну за чай, другую — за телефон. Так Ольга прощалась с Японией — чашка зелёного чая, разговор с Охарой… Она набрала знакомый номер.

— Спасибо за то, что Вы подарили мне Японию!

Охара ответил коротко, сухо. Он был очень занят. Чем-то уже совсем другим. А размазанный штамп в паспорте, оттиснутый дрожащей рукой полицейского в Лос Анжелесе, пригодился.

— Вы летите через США, транзит в обе стороны — следовательно, у Вас должны быть две американские визы, иначе мы не сможем посадить Вас в самолёт!

Дотошный японский чиновник долго и подозрительно изучал невнятную кляксу в Ольгином паспорте. Но всё-таки пропустил её. Ведь штампов было сколько надо — два.

Плавая в бассейне возле своего мексиканского дома, Ольга вспоминала дворец в Японии и полутёмный подъезд академической гостиницы в Москве, закрытую столовую, колбасу на газетке. Ей было неловко. Неисполненный долг благодарности тяготил её. На следующее утро она вошла в кабинет директора института и предложила пригласить Охару в Мексику.

— Конечно, для нас большая честь принять такого великого учёного, как Охара, — широко улыбнулся Дон Мигель.

В аэропорту Ольга не узнала Охару. И дело было не только в коротких, едва отросших волосах — натуральных, своих. Но совсем седых. Охара был в пёстрой рубашке, немыслимой для японского профессора. Его жена не переносила сухую мексиканскую жару, бледнела, присаживалась отдохнуть. А Охара резвился, как мальчишка, сбежавший с уроков, пробовал все фрукты подряд, ел мексиканские кукурузные лепёшки и отчаянно торговался на рынке, где серебро продавалось кучками, как картошка. В нём невозможно было узнать строгого токийского профессора! Они бродили по горам и взбирались на пирамиды.

Ольга нарочно замедляла шаг, но Охара обгонял её и смеялся.

— Не сдавайтесь!

Но однажды он вдруг побледнел, остановился, привалился к каменному боку пирамиды.