Я — сын палача. Воспоминания - Валерий Борисович Родос

Есть ли она?

Потом, когда Лариска, прожив после измены Володи года два как во сне, в дреме духовной, как-то сказала мне:

— Я за это время не только от Володи, но и от тебя отвыкала.

Я выразил ей полное недоумение.

— Валерка! Не притворяйся. Ты что, не знал, не замечал, что мы как рабы твои, как зомби, о чем бы ты ни говорил. О поэзии, о политике, о философии, о театре. Я от твоего влияния, давления с большим трудом два года высвобождалась.

И опять мне о наличии группы и о Володе П.

Студенчество

Наша с Меськовым дружба возрастала неспешно, вызревала и в студенчестве не слишком сказывалась. Мы вместе ездили в Загорянку, плечом к плечу, невзирая на разительную разницу в росте, стояли в обороне на четырехчасовых семинарах. И все же было, помню, несколько эпизодов.

Иногда наши сокурсники выражали единое мнение, что, мол, надо потребовать от деканата… не помню что. Чего-то у деканата потребовать!

Обычно мы с Валеркой шли. Иногда с нами еще кто-то, но мы с ним — всегда. Как в ту разведку. Сближает! Помню, не менее трех раз. Что именно мы требовали, спросите у него, он моложе.

Два раза попадали к Шкуринову. Тогда еще Шкуринову, но позже мне говорили, он повел тяжелую войну с наказаниями и требовал, чтобы фамилию его называли Шкуринов.

Мягкий такой, паточный замдекана. Мы заходим, он из-за своего стола выходит, вплотную к нам руки жмет, поощряет:

— Это правильно, что вы прямо ко мне. К кому же еще? Кто еще, как не Шкуринов, студентам поможет? Студенты меня знают, никто им не поможет, а Шкуринов поможет. Шкуринов стеной за студентов, деканат против, а Шкуринов — за, студенты это знают, они это чувствуют. Мне хоть ночью позвони, если по студенческим делам, никогда не откажу, не обижусь, ни за что не откажу. Не то что все что могу — сделаю, и что не могу, тоже сделаю.

С чем вы ко мне?

А… Ну извините, именно в этом деле я вам помочь не могу.

Еще меня Меськов несколько раз к себе домой приглашал. Видимо, в первый раз одного, а потом с Люсей. Теперь я думаю — с родителями знакомить. Он родителей своих нежно любил. Большой, вроде, уже парень. Бабушку свою трогательно любил. У меня давно уже, с самого детства, никаких бабушек, а у него была, и он не скрывал своей нежности. Когда он к нам сюда приехал, у нас неделю жил и очень к нашей бабушке привязался, Люся сказала, что не удивилась этому.

Тут я сделаю маленькое отступление. О несовпадении сущего и кажимости, о том, как по внешнему виду и обстоятельствам не всегда можно судить о сути.

На примере Меськова.

Как он выглядел? На первый, так сказать, взгляд? Молодой мажор! Это слово, может, попозже объявилось к употреблению, но суть такова.

Есть три составляющие житейского счастья. Не того счастья, что в сказках и мечтах, которое и определить не удается, а счастья обыденного, если бабкам на скамеечке верить. Так вот, у такого, лишенного романтического флера, счастья без загадочной неопределенности есть три обязательные составляющие: здоровье, красота и богатство.

Ерунда все это, конечно. Богатый, красивый, здоровый… а счастья нет. Можно представить себе. Был на эту тему такой псевдоукраинский анекдот. Как два мужика решили выпить. Забили кабанчика. Сало, мясо копченое, мясо жареное, огурчики, холодная горилка.

— Ну что кум, выпьем? Давай выпьем за здоровье.

— Ни. За здоровье не хочу пить. Вон кабанчик был здоровый. Помогло это ему? Давай лучше за удачу.

Не достаточны богатство, здоровье и красота для счастья. Даже все втроем. Кто не верит, прочитайте книгу Иова в Библии.

И не только они не достаточны, но даже и не необходимы. Была бы удача!

Реальное, сказочное, волшебное счастье связано именно с удачей. Был болен, был инвалидом, выздоровел — счастье! Был уродом, калекой, выпрямили — счастлив!

Был нищим, нашел клад, или хоть украл и не поймали — счастье.

Так вот Меськов к моменту нашего знакомства всеми этими составляющими обыденного счастья был в значительной степени наделен. Здоровьем и мужской красотой вполне, а богатством… Ну что ж, на тот момент.

И вот… И тут…

Начинаются несовпадения сущего и кажимости.

Ну выглядел ли тогда молоденький еще Меськов, не Валерий Сергеевич еще, а, можно сказать, Валерка, деловым, умелым, расчетливым человеком? Да нет, конечно. Скорее он выглядел расслабленным мажором, которому нужно принести и подать. Но оказался! Он оказался хватким, жестким, организованным человеком, способным и умелым.

Ну выглядел ли он человеком, кто может писать? Статьи, книги. Как Саша Н., как А. А. Ивин, как я в худшем случае. Оказалось, еще как может. И сколько угодно, и на любую тему, и, что самое важное, в срок, по заказу.

Был ли молодой Меськов похож на надежного, заботливого и нежного семейного человека? Лично я бы куда скорее определил его в любимчики семьи, о ком все заботятся, на горшок его тащат, рот салфеткой после еды вытирают.

А он готовит прекрасно, защитник и опора, добытчик и оплот.

Выглядел ли тогда Меськов как мой самый долговременный, самый лучший, самый надежный, самый безотказный друг, единственный, с кем мне ни разу не удастся поссориться? Можно ли было заподозрить, что наша дружба не прекратится и не ослабнет, даже если его карьера вознесется завидно далеко вверх, а моя карьера рухнет и самого меня жизнь опустит, как можно было и предположить. Никто не мог этого предположить. Я не мог. Но вот же так и вышло.

После этого отступления вернемся к моменту, когда он пригласил меня в гости.

Нас накормили. Я еще худеньким был, последние мои годочки, а они угощали супом из осетрины. Хотя вышел конфуз.

Мама и бабушка Меськовы все это приготовили и спланировали по-французски, сначала мясо, а потом суп. И вот в качестве предварительного блюда, для разгона, что ли, приготовили тушеную баранину. Эва! Когда это я последний раз баранину ел? А такую вкусную, видимо, никогда, до сих пор вкус во рту. И я правда чуть не всегда был немножко голодный. Не прямо голодный, но желудок добра не помнит и до жратвы был жаден. А тут они, родители Валерки и его бабушка-искусница, поставили котел баранины. Искус.

И я искусился. И много кусков искусал.

Тут и случился конфуз. Внесли царское блюдо: уха из осетрины. А я же не знал,