Они украли бомбу для Советов - Николай Михайлович Долгополов

попросили остановить около единственной гостиницы, о которой слышали. В «Национале», теперь я понимаю наше страшное везенье, поселили в неплохом номере.

Наступил вечер, русских денег не было: от наших долларов отказывались с испугом, будто мы хотели купить на них военные секреты. С некоторыми усилиями заказали в комнату чай с сухим печеньем. И тут к нам ворвались друзья из нашей Службы. Теперь мы были дома и пили нечто покрепче хрупкой «Фрау Мильх».

…Так бесследно исчезли из квартиры на 71-й Ист-стрит Лона и Моррис Коэны. Отец Морриса через некоторое время со вздохом сообщил знакомым, что сын с женой покинули Штаты, чтобы попытать счастья в иных краях, и закрыли свой банковский счет. По-ньюйоркски сие обозначает уплыть с концами…

САМАЯ КОРОТКАЯ ГЛАВА

— Хорошо, вы добрались до СССР. Что было дальше? Вам и Хелен предложили продолжить сотрудничество?

— Это вопрос чисто профессиональный. Я оставляю его без ответа.

* * *

Придется ответить мне, отдав дань уважения человеку, и в 84 года не забывшему принцип: не рассказывать, чего нельзя. Немного отдохнув, Коэны три с лишним года штудировали с советскими преподавателями то, чему 12 лет обучались на курсах самоподготовки в США, а именно — работу разведчика.

Как бы то ни было, под Рождество 1954 года в доме № 18 по Пендерри Райз в Кэтфорде, что на юго-востоке Лондона, обосновалась милая семейная пара — Питер и Хелен Крогеры приехали в Великобританию из Новой Зеландии. Глава семьи приобрел небольшой букинистический магазинчик поблизости. Дело у него поначалу двигалось вяловато. Иногда путался не в книгах — здесь-то он был как раз и силен, а в финансах. Соседи и те поняли, что интеллигентный, мягкий Питер — букинист из начинающих. Резидент-нелегал Конон Молодый, он же бизнесмен Гордон Лонсдейл, отлично знакомый Коэнам-Крогерам по совместной деятельности в США пол псевдонимом Бена, придерживался прямо противоположного мнения. За шесть лет в Лондоне трио успело многое.

Они стали профессионалами еще в США. Официальный статус разведчиков получили в Москве, в 1961 году их арестовали в Англии. Но что было до этого? Почему приходят в разведку? Что — или кто — подталкивает к трудному жизненному решению?

ИЗ ПРОСТО ОЛЬТМАННОВ — В ПРОСТО РАЗВЕДЧИКИ

В годы могучей веры в великое пришествие коммунистического завтра задача по привлечению новых кадров была несколько упрошена. А фашизм еще резче подтолкнул многих, даже от марксизма-ленинизма далеких, в объятия Страны Советов. «Пятерка» из Кембриджа, Радо, Зорге… работали со страхом, с совестью и с парадоксальным по нынешним временам бескорыстием. Им «платили» идеологией, которую они разделяли. Эта волшебная штучка была для них поважнее банкнот. Франко, гражданская война в Испании, интербригады объединили и спаяли тысячи антифашистов, невольно превратив их в огромный подготовительно-отборочный класс советской разведшколы. Оттуда, из Испании, в ряды бойцов-невидимок шагнули десятки наипреданнейших. Вопрос-то стоял просто: фашизм или демократия с неизбежным присутствием красного-красного флага. Многие выбирали красный, хотя бы потому, что коричневое было отвратительнее.

Коэн прошел по всем ступенькам, ведущим в друзья СССР. Член Лиги молодых коммунистов, еще в детстве слышавший на нью-йоркской Таймс-сквер Джона Рида («Это лучший оратор в моей жизни»). Студент-агитатор, расклеивающий ночью листовки в студенческом кампусе. Распространитель компечати и штатный парторганизатор. Он получил диплом преподавателя истории, но курс исторических истин осваивал на гражданской, в Испании, куда отправился сражаться под именем Израэля Ольтманна. Ему везло и не везло, он стрелял, убивал, а в сражении при Фуэнтес д'Эбро был ранен в обе ноги. Его отправили в госпиталь и четыре месяца лечили в Барселоне. Он уже сам выхаживал лежачих, проклинавших Франко, который одерживал победу за победой. Вот тут-то в 1938 году выздоравливающих числом 50–60 отправили прямо на грузовике в двухэтажный особняк, картину с которого Моррис так упорно демонстрировал мне в прихожей. Особнячок и довел Коэна до Москвы. Он оказался третьим из американцев, которых вызывали «на интервью»: «Сомневаюсь, чтоб все, с кем говорили, пошли в Службу. Я — пошел».

Считается, будто с ним беседовал уже упоминавшийся нами резидент НКВД Александр Орлов и Моррис — его последняя вербовка. Тотчас после этого Александр Михайлович пропал: опасался — и обоснованно — вызова в сталинские пенаты, ареста и потому только после войны всплыл не где-нибудь, а в Штатах. Как я уже рассказывал, никого из бывших своих не выдал, хотя опубликовал несколько книг с воспоминаниями, ставшими бестселлерами. На Орлова модно ссылаться. Книги его на Западе превратились как бы в учебные пособия, и высказываемые в них суждения непререкаемы-неприкасаемы. Однако Коэн в разговоре со мной версию об Орлове высмеял. Был другой человек и другая беседа в том особнячке с четырьмя колоннами. Но результат тот же: в 1939 году, когда развернулась в Нью-Йорке международная выставка, в кафе от нее неподалеку к нему подсел приехавший из Москвы студент. Затем приятный паренек как-то заглянул в его скромное нью-йоркское жилище и протянул сломанную расческу.

— Вещественный пароль, — едва ли не в один голос вырвалось по-русски у сидящих с нами за столом офицеров СВР.

— Моя половинка расчески, захваченная из Барселоны, пришлась точь-в-точь к половинке расчески моего юного друга. Он был первым из русских, с кем я стал работать.

В донесениях, отсылаемых в Центр, Морриса называли его кодовым именем Луис. Вскоре Луис с разрешения Центра привлек в свою группу собственную жену Леонтину, трудившуюся на военном заводе.

Как-то они на пару вывезли с предприятия новейший пулемет в сборе. Но это так, к слову, один из эпизодов их разведдеятельности. Моррису он запомнился лишь потому, что ствол был тяжелый, длинный и никак не помешался в багажник машины с дипломатическим номером.

КТО ВЫ, МОРРИС КОЭН?

Да, так кто же на самом деле Коэны? В некоторых зарубежных изданиях его называют хоть и с долей сомнения, но американцем, ее же зачислили в русские разведчицы. Заброшенная в Штаты, Леонтина якобы вышла замуж за Морриса фиктивно. Ерунда. Леонтина Тереза Петке родилась в Массачусетсе. Родители эмигрировали в США из Польши, и в жилах ее действительно течет славянская кровь. Член компартии США, профсоюзная активистка, она познакомилась с будущим супругом там, где и должна была по логике познакомиться: на антифашистском митинге. Догадывалась о связях мужа с русскими, а затем работала из тех же побуждений. Незадолго до ее кончины СВР помогла осуществить одной из ценнейших своих агенток предсмертную мечту: в Москву из Штатов приезжала родная сестра Леонтины. Собиралась приехать еще… Формально въезд в родную страну не закрыт был и для Лесли. Повторюсь, что ни против нее, ни против мужа