Военные контрразведчики - Александр Юльевич Бондаренко

Когда в ночь на 25 октября (7 ноября) 1917 года в Петрограде произошло Октябрьское вооруженное восстание, то режим «демократической России», изначально прогнивший, имел немного защитников и контрразведка в их число не входила. А потому обратимся к последующим событиям, непосредственно с этой службой связанным.

Как известно, уничтожение старой армии было программным требованием большевиков: «Первой заповедью всякой победоносной революции», писал В. И. Ленин, ссылаясь на Карла Маркса, является задача «разбить старую армию, распустить ее, заменить ее новою». В общем, всё то же самое: «…мы разрушим». Несколько позже оказалось, что разрушать армию «до основанья» было не только невозможно, но даже и нежелательно, и на повестку дня вышла сакраментальная ленинская фраза: «Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться». Защищаться без армии нельзя, а военное дело, к удивлению многих штатских, является делом профессионалов — от рядового солдата до военного министра. Но это станет ясно только потом, когда «жареный петух» клюнет и республика попадет в «огненное кольцо» фронтов, а пока новые власти ничтоже сумняшеся продолжали свой деструктивный курс…

Работа по разрушению армии официально и параллельно шла как в аппарате военного ведомства, так и на фронтах. Декларированная «демократизация» осуществлялась путем «чистки» армии от «контрреволюционных» генералов и офицеров, передачей всей власти в руки комиссаров, выборных солдатских комитетов и Советов, уничтожением аппарата военного управления и всех «недемократических» учреждений и постепенной, как было заявлено, «демобилизацией войск». Впрочем, увлеченные сказочно-заманчивыми обещаниями декрета «О земле» солдаты-фронтовики и сами поспешали «демобилизовываться», бросая позиции, но прихватывая с собой винтовки и гранаты — арсенал будущей Гражданской войны.

Разрушение армии, фактически преданной отрекшимся императором, разваленной стараниями разномастных «левых» сил, спецслужб противника и самим Временным правительством, оказалось делом не таким уж тяжелым… Ведь если русский человек возненавидит свою власть — так смертельно, от души и до конца, порой себе же во вред. Поэтому даже последний оплот старого порядка в вооруженных силах — Ставка Верховного главнокомандующего — пал очень быстро. Генерал-лейтенант Н. Н. Духонин, назначенный Верховным главнокомандующим 1 ноября, уже 9 ноября был смещен со своего поста за отказ начать переговоры с немцами о перемирии. 20 ноября в Могилёв, где была дислоцирована Ставка, вступил отряд революционных войск, предводимый новым «главковерхом» прапорщиком Н. В. Крыленко. Духонин был арестован и убит. Так началась «реорганизация».

Во все подразделения штаба Верховного главнокомандующего тут же пришли комиссары. К начальникам контрразведывательной части и контрразведывательного отделения Ставки назначен был комиссаром старший унтер-офицер большевик И. Кудрявцев. Он организовал Исполнительный комитет из служащих и солдат КРЧ и КРО и начал проводить «чистку» контрразведывательных органов от «ненадежных» элементов. В принципе, то же самое делалось при Временном правительстве — только теперь подход был с иных, «пролетарских» позиций. Естественно, профессионализм и в данном случае во внимание не принимался.

Тем временем Революционный комитет Ставки осуществлял «демократизацию» и сокращение личного состава всей воюющей армии — разумеется, как заведено в России, без всяких расчетов и обоснований. Так, директивой от 3 декабря предписывалось уменьшить численность органов военной контрразведки на 15 процентов (а почему именно так?), расформировать пункты контрразведки в отводимых в тыл корпусах, закрыть фронтовые школы по подготовке оперативного состава — так называемых «наблюдателей».

Как же тут не вспомнить знаменитое ленинское «Кому выгодно?»! Понятно, когда новая власть закрывает элитное Николаевское кавалерийское училище, готовившее дворянских юношей для офицерской службы в полках гвардейской кавалерии, — но ведь школы, где проверенных и обстрелянных фронтовиков обучали для контрразведывательной деятельности, были нужны и новому режиму! Вряд ли необходимо это было объяснять большевикам, обладавшим громадным опытом подпольной работы. Но, увы… Кому выгодно?!

На фронтах же, под руководством соответствующих военно-революционных комитетов, шла вакханалия «реформирования» фронтовых и армейских органов контрразведки. Все происходило стихийно, импульсивно, эмоции нередко перехлестывали грань здравого смысла. Так, на прикрывавшем подступы к Петрограду Северном фронте, где влияние большевиков было наиболее значительным, всё произошло быстро и решительно: 19 ноября на общем собрании наблюдателей тайным голосованием был избран исполнительный комитет, принявший руководство отделением. Выборный орган, осуществляющий коллективное руководство столь «интимным» делом, как контрразведывательная работа — такое и в кошмарном сне не приснится! Но, «Vae victis!» — «Горе побежденным!». Исполком отстранил нескольких «контрреволюционных» руководящих сотрудников, арестовал начальника отделения поручика Лодыгина и избрал комиссаром КРО младшего наблюдателя М. Л. Загера.

Впрочем, эти преобразования можно считать «мышиной возней», так как в те же самые дни Военно-революционным комитетом Северного фронта была создана комиссия для расследования деятельности контрразведывательного отделения в дооктябрьский период — а там, соответственно, было что припомнить. На основании выводов этой комиссии председатель ВРК матрос В. Н. Панюшкин ходатайствовал перед Крыленко о ликвидации контрразведывательного отделения Северного фронта как «вредного и ненужного учреждения». Этот вывод делался без учета результатов контрразведывательной работы и на том основании, что при Временном правительстве КРО преследовало большевиков. Крыленко, имевший богатый опыт подпольной работы, несколько раз арестовывавшийся, побывавший в тюрьме (в последний раз — за уклонение от военной службы), в ссылке и в эмиграции, а затем год проведший на фронте, с этим охотно согласился. 6 декабря генерал-квартирмейстер Ставки распорядился о ликвидации КРО, а также корпусных контрразведывательных подразделений. Все остальные, «местные» контрразведывательные органы, им подчиненные, переходили в ведение штаба недолго просуществовавшего Двинского военного округа. Контрразведка фронта, прикрывавшего немцам путь на Петроград, фактически уничтожалась.

Между тем новая власть не то совершенствовала свои структуры, не то плодила бюрократию, — как раз в эти дни было организовано Управление делами Северного фронта во главе с комиссаром Б. П. Позерном. Заслушав мнение руководителей КРО, он создал свою комиссию, которая подтвердила необходимость борьбы со шпионажем в полосе фронта — и отделение продолжало работу тем же обновленным после реформирования составом.

В то же самое время, вне зависимости от реорганизации центрального аппарата, шла реорганизация контрразведывательных органов в армиях и корпусах Северного фронта — везде по-своему. Например, в начале декабря по постановлению президиума Исполнительного комитета 12-й армии были арестованы сотрудники армейского КРО, обвиненные в продолжении антибольшевистской деятельности: в документации отделения были обнаружены «досье» на большевиков, записи их переговоров с Петроградом. Но меньшевики и правые эсеры, также входившие в Исполком, обвинили большевиков в том, что они лишают армию «глаз и ушей», а потому через несколько дней часть арестованных была освобождена и вновь приступила к исполнению своих обязанностей, а других сотрудников заменили пробольшевистски настроенными людьми.

В 1-й армии Северного фронта вообще были ликвидированы все контрразведывательные пункты — сохранилось лишь КРО штаба.

Зато контрразведка дислоцированного на территории Финляндии 42-го армейского корпуса «демократизировалась» еще до революции, и потому комиссия Военно-революционного комитета корпуса решила КРО сохранить и использовать в интересах революционной власти, очистив от «нежелательных элементов»…

Аналогичные процессы происходили и