Ханс фон Люк - На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1939-1945

Ознакомительный фрагмент

– Так точно, именно в нем, – ответил мой собеседник.

Тогда я снова послал за командирами и проинструктировал их:

– Монастырь, ратушу и казино не трогать. Сосредоточьтесь на гавани и радиостанции. Задача 88-мм первым делом уничтожить радиостанцию, а затем перенести огонь на эсминцы.

Удача была на нашей стороне. За несколько минут до полудня в воздухе над городом появилась эскадрилья бомбардировщиков Люфтваффе, как видно, направлявшихся в Англию. Кроме того, один из самолетов сбросил три бомбы. Почему – просто по ошибке или с целью попасть в эсминцы – сказать трудно. И тут я скомандовал:

– Огонь!

Не очень эффективный, но тем не менее интенсивный огненный град обрушился на гавань точно салют. Мы невольно заулыбались, увидев этот сине-красно-желтый фейерверк трассеров.

Внезапно над ратушей взвился белый флаг – капитуляция! Оба эсминца покинули порт на всех парах, по пути ведя огонь по нашим позициям. К сожалению, у нас не обошлось без потерь. Наконец, 88-мм добились попадания в один из эсминцев, который продолжил путь с дымовым шлейфом.

Я тут же приказал прекратить огонь и вызвал Кардорфа.

– Мы с вами вдвоем поедем в город и примем сдачу противника.

В этот момент появились два бомбардировщика «Веллингтон». 88-мм орудия тут же открыли огонь и сбили одну машину. Экипаж с парашютами опустился прямо на наших позициях.

– Вам повезло, – сказал я им вместо приветствия. – Пока останетесь при мне.

Затем в машине разведки мы поехали в город, где мэр вручил мне ключи.

– Monsieur le Maire, я приказал, чтобы никто не стрелял по вашей ратуше, по монастырю и по казино, поскольку мне жаль эти прекрасные исторические здания. La guerre est finie pour vous[27]. Велите жителям выбираться из подвалов, открывайте магазины. У нас в карманах настоящие деньги. Никому из вас не будет причинено никакого вреда.

В последние недели мне редко приходилось видеть столь благодарного и столь удивленного француза, каким был этот мэр. Находясь у него, я отправил Кардорфа обратно на высоту, чтобы созвать к себе командиров. Приказал занять южные возвышенности, выключить радиостанцию и отправить патрули в южном направлении. Город был запечатан со всех сторон. Поочередно половина каждой части в батальоне получала несколько часов свободного времени, чтобы искупаться в море и чего-нибудь купить. По рации я доложил Роммелю, что Фекан взят ценой незначительных потерь – всего полдюжины человек, – что многие французы и британцы взяты тут в плен – всего около 200 человек – и что приняты меры для обеспечения южного направления.

Роммель отозвался:

– Браво, фон Люк. Отвечаете за город. Мой ультиматум сдать Сен-Валери отклонен. Готовлюсь к бомбардировке, а затем отправляю в наступление танки.

На следующий день Роммель радировал:

– Сен-Валери сдался. В плен взяты несколько генералов, в том числе командир 51-й Хайлендской (горно-шотландской) пехотной дивизии[28], а также тысячи солдат и офицеров. Дивизия получает один-два дня отдыха.

Мы бурно радовались. В возбуждении я спросил Роммеля:

– Не могли бы вы прислать мне сюда дивизионный оркестр? Жители благодарны и настроены очень дружелюбно. Кроме того, я перекрыл доступ в город со всех сторон, никому нет входа, даже «гостям»-немцам, кроме, конечно, лично вас. Готовы ли вы дать мне согласие?

Роммель всегда имел хорошее чувство юмора. Кроме того, находился в отличном расположении духа из-за успехов. Он согласился прислать оркестр и не имел ничего против перекрытия доступа в город всем без исключения.

В компании мэра и адъютанта я теперь получил возможность осмотреть городок. Первым делом мы отправились в бенедиктинский монастырь, где нас приветствовал сам настоятель.

– Господин аббат, – я назвал его просто господином аббатом, хотя полагалось обращаться к нему «монсеньор» (Mon Seigneur), – я узнал о вашем монастыре в последний момент перед началом обстрела и тотчас же приказал, чтобы ни один снаряд не упал на ваше здание. Надеюсь, все цело.

Аббат горячо поблагодарил меня за нашу снисходительность и спросил, не мог бы он показать мне монастырь. Мне стало немного стыдно признаваться, что бенедиктинский ликер послужил решающим фактором, побудившим меня пощадить обитель. Когда мы спустились в погреба, я увидел там тысячи бутылок и немало старых бочек.

– Не в этих ли бочках таится знаменитый бенедиктин? – с наивным видом поинтересовался я.

– Разумеемся, и чтобы показать нашу благодарность, я подарю каждому из ваших людей по бутылке.

Аббат чуть не сел, когда я сказал ему, что у меня 1100 человек. Однако слово сдержал. С того дня я всегда пью бенедиктин с особым уважением.

Во второй половине 12 июня, наверное, единственный раз за всю кампанию, немецкий оркестр давал на набережной концерт перед казино. Французы и немцы прогуливались вместе у моря и радовались тому, что битва за Фекан столь счастливо завершилась, что обошлось почти без кровопролития.

Я велел своему «знатоку гостиничного дела» – тому связному, что приносил мне завтрак под огнем, – кое-что закупить и подготовить ужин в казино вечером. Он находился в своей стихии. Потом мэр появился с немецким офицером-подводником, субмарина которого была уничтожена в Ла-Манше. Он оказался единственным, кто попал в плен к французам.

– От волнения мы вчера даже забыли, что у нас в тюрьме сидит человек, – с сожалением произнес мэр.

За праздничным столом тем вечером расположились офицеры моего батальона, командир меткой батареи 88-мм орудий, немецкий подводник и экипаж британского бомбардировщика «Веллингтон», а также и мэр Фекана.

15 и 16 июня нам снова пришлось наступать. Гавр мы оставили другим. Роммель сказал нам, что надо переправиться через Сену. Мосты уже привели в порядок, были созданы значительные береговые плацдармы. Нашей целью становился морской порт Шербур, который представлял собой крепость и мог послужить важной базой для нашего флота.

17 июня мы пересекли Сену и в буквальном смысле «ураганом» промчались по Нормандии к Шербуру. В тот день мы покрыли около 350 километров, благодаря своей исключительной подвижности, наш разведывательный батальон снова составлял острие наступления.

Ранним утром 18 июня мы подступили к внешним фортам цитадели Шербура. Роммель тотчас же вызвал пикировщики «Штука», которые обрушивались на форты один за одним. 19 июня в ходе официальной церемонии французское командование сдало нам крепость. Роммель проявил любезность и отдал дань уважения гарнизону. Думаю, что справедливость и благородство, с которыми он всегда обращался с побежденным врагом, помогли ему заслужить уважение не только у друзей, но и у противника.