Артём Тарасов - Миллионер: Исповедь первого капиталиста новой России

Чтобы оторваться от доллара, нам надо было сначала избавиться от рублей, которые «продались» американской валюте и из денег превратились в промежуточную бумагу, использующуюся при обмене валюты.

Вот мы и ввели рупель. Причем сразу две его модификации: один внутренний – «деревянный», или друпель, как окрестили его в народе, а другой для внешней торговли – золотой, зрупель – для прямых «интимных» связей с долларом, в качестве презерватива.

Почему в России все контракты на покупку экспортной продукции и сырья заключаются в долларах? Во Франции – в евро, в Англии – в фунтах стерлингов, даже в Монголии – наверное, в тугриках, а в России – в долларах? Это естественно, если закупки в других странах надо делать на валюту этих стран. Но почему контракты на продажу нефти, газа, алюминия из России заключаются в американских долларах?

Мы поняли, что это одна из тех глупостей, которая не позволяет рублю стать реально конвертируемой валютой. Конечно, только одна глупость из множества других…

Мы с самого начала предложили всем странам покупать у нас экспортную продукцию на золотые рупели. У нас уже имелась экспортная продукция, правда, в зачаточном состоянии, но все же некоторым западным фирмам понадобились зрупели для ее покупки. Они обратились в банки своих стран, и тем пришлось закупить у нас для своих клиентов местную валюту на доллары. Так зарубежные банки стали торговать зрупелями Русляндии с первых же месяцев образования нашего государства по курсу обмена Прянской биржи.

Если бы Россия пошла по этому пути, сбылась бы вековая «мечта» Министерства финансов РФ и в Перми начали бы печатать банкноты на местном бумажном сырье, которые автоматически продавались бы на доллары во всем мире.

Теперь о технологии введения золотого рупеля в Русляндии. Она должна была быть совершенно понятной и прозрачной в финансовом отношении с самого начала. Если бы этот процесс мы провели неправильно, зрупели могли бы никогда не сработать или превратиться в очередные чеки магазинов «Березка», которые уже существовали в СССР.

Главным было разумно обосновать перед всем миром количество валюты, которое мы намеревались напечатать. Золотовалютный запас страны тогда оценивался в мизерную величину. Это теперь у нас около триллиона долларов, а тогда было немногим более трех миллиардов! Прекрасно. Можно было взять любую цифру обмена зрупелей на доллары, прямо «с потолка» – допустим 100 к 1, и установить соотношение: один доллар равен 100 зрупелям. Таким образом, в первый год Русляндия имела право выпустить только 300 миллиардов золотых рупелей, обеспеченных государством, и ни жопейки больше! Что мы и сделали.

Дальше мы развернули торговлю на экспорт и начали подписывать контракты в золотых рупелях. Пожалуйста, покупайте древесину, фосфаты, минеральное сырье, строительные материалы, машиностроительную продукцию по мировым ценам, но в зрупелях, которые уже свободно продавались во всех крупных банках мира. А за это мы давали разные скидки: на таможенные платежи, на налоги, на экспорт. Чтобы всем стало выгодно торговать на зрупели, потому что древесины и фосфатов у нас очень много, а зрупелей напечатано только на 300 миллиардов. Поэтому задача Русляндии – как можно быстрее прокрутить зрупели в доллары и обратно, и так несколько раз в год.

Продавая экспортную продукцию на зрупели, мы сразу же получили возможность существенно ограничить отток капитала за границу, контролировать налоги и валютную выручку русляндских экспортеров. И если в России ежегодно за рубеж утекали многомиллиардные долларовые средства, то в Русляндию, наоборот, доллары поступали, и казна богатела.

В это же время на нашем внутреннем рынке происходили очень интересные вещи: золотые рупели поступали обратно к производителям экспортируемой продукции и делали их все более и более обеспеченными людьми, как и должно быть в нормальной стране с производителями и производствами, приносящими валюту государству. Потому что условия закупки этих зрупелей государством у экспортеров на друпели, или «деревянные», были крайне выгодными или, как сказал бы легендарный учитель народов России, «архивыгодными».

Точно так же на эти зрупели можно было свободно выкупать и мировую валюту для импорта необходимых товаров. Конечно, сами обменные операции тоже оплачивались покупателем, что само по себе приносило государству, выступающему монопольным оператором на рынке зрупелей, дополнительные доходы.

Монополия государства в этом случае была оправдана самой сущностью происходящего: ведь государство своим золотовалютным запасом выступило гарантом стоимости зрупелей. А для пущей уверенности иностранных инвесторов золотовалютный запас Русляндии мы заложили в самые крупные банки Японии, США и Европы под их, естественно, стопроцентные гарантии. Банки, не желая потерять таких клиентов, стали гарантами наших внешнеторговых сделок и коммерческих операций.

Идея временного введения зрупелей была заимствована у Китая. Там с 1989 по 1993 год во всех экономических зонах действовал золотой юань, который формально был равен обычному юаню. Эта странная финансовая единица работала как денежный насос в одну сторону – доллары поступали в Китай.

Приезжие сталкивались с этим механизмом с первого же дня пребывания в Китае. Вы садились, например, в такси и протягивали водителю десять долларов. Китаец брал десять долларов и говорил: «У нас доллары не ходят, я вынужден дать вам сдачу в золотых юанях». И так повсюду. Этих юаней у вас скапливалось большое количество, вы приезжали в аэропорт, не знали, что с ними делать. Чтобы их обменять обратно на доллары, нужно было писать декларацию, заполнять кучу бумаг. И поэтому вы покупали все, что продавалось в аэропорту, поддерживая экономику страны и наполняя ее долларами.

В конце первого года после введения зрупеля мы подвели открытый и прозрачный для всех баланс его работы, что фактически показало рост золотовалютного запаса Русляндии уже в первом году на 57 процентов.

Была определена новая цифра золотовалютного запаса Русляндии – 4,7 миллиарда долларов. Надо было принимать решение: либо печатать дополнительное количество зрупелей, которые останутся при этом инфляционно свободными и их курс по отношению к доллару неизменным, либо изменить официальное соотношение зрупеля к доллару, укрепив его в глазах международной общественности. Что бы мы ни сделали при условии гласности, все было вполне приемлемым для мирового сообщества, так как являлось абсолютно обоснованным, закономерным и открытым.

– И что вы решили по итогам первого года? – спросил я.

– Оставили курс обмена без изменений, но на законных основаниях допечатали еще 57 процентов зрупелей, – ответил Бреф и продолжал: – Как только золотой рупель ушел с внутреннего рынка, цены на внутренние ресурсы и товары сами пошли вниз. Процесс снижения долларового эквивалента в ценах на внутреннюю продукцию принял, как любят говорить в России, необратимый характер.