Это не случайно. Японская хроника - Рёко Секигути

откуда рыба, ради того, чтобы мысленно перенестись в те места, помечтать о северных или южных частях страны, об их природе и побережье. Отныне вопросы диктуются страхом. Словно теперь картинка может представляться только запотевшей от густого тумана. Это как если бы чернильница опрокинулась на стол и залила бы чернилами все лежащие на нем фотографии. Все, даже те, на которых засняты виды юга, виды Киото. Я понимаю иностранцев, даже европейцев, которые не желают больше ехать в Японию, это не просто амальгама. Действительно вся Япония, все изображения, вообще весь визуальный ряд Японии запачканы чернилами. Чему-то пришел конец.

В бистро, куда я обычно прихожу в день моего приезда, по-прежнему много вкуснейших блюд, трав и ростков в салате или во фритюре, крошечные кальмары, приготовленные способом поширования, тофу с чесноком и креветками, паштет из тестикул и дорады. В бистро оживленно, много посетителей, но у всех на устах разговор только об одном: что делать в случае чего. За соседним столиком четверка наемных служащих, они шутят: «Если придется помирать, умрем вместе».

5 апреля

Встает вопрос об изображениях смерти. В Японии не печатают фотографий трупов, можно увидеть лишь то, что разместили в интернете иностранные СМИ.

Иные из фотографий поданы с должным почтением и вызывают сочувствие, это фотографии, на которых предстают люди, только что шагнувшие навстречу смерти, а не трупы. Или же фотографии мест, куда свозят умерших, это места трагедий. Имеются способы достойным образом представить смерть на фото.

Один французский друг поинтересовался у меня, не японская ли это особенность. Может быть, так оно и есть, но утверждение, что это свойственно лишь японцам, ничего не объясняет.

Думаю, речь идет о воображении. Всем известно, что были погибшие. Много погибших. Утопших. Нет необходимости иметь фото перед глазами, когда знаешь из СМИ, что трупы сложены в школьных спортзалах, что их уже некуда девать и недели спустя после трагедии еще немало тел, которые никем не востребованы, потому как гибли целыми семьями. Известно, что быть пострадавшим – означает столкнуться с этой ситуацией, присутствовать напрямую при смерти людей, унесенных цунами. Это значит ходить от школы к школе в поисках своих близких и быть обязанным рассматривать другие трупы, чтобы найти труп близкого человека. Спасатели до сих пор целыми днями разбирают завалы в поисках погибших. И спустя два месяца будут находить трупы. Эти новости, эти фразы, которые мы читаем в газетах, достаточны для того, чтобы волей-неволей заставить работать наше воображение. Что еще нужно?

Во время Войны в заливе речь шла о так называемой «чистой войне», были заблокированы изображения мертвых американцев, чтобы заставить всех поверить, что никто не убит. Скандал, который вызвала такая пропаганда, был оправдан.

Но в данном случае это нечто иное. Во время Войны в заливе запрет изображений в СМИ имел целью убрать из публичного пространства Америки саму мысль о смерти. С момента землетрясения на севере Японии, напротив, новости, слова, фразы позволяют в достаточной степени представить себе всё это. Те, кто не побывал на месте катастрофы, никогда не сможет понять, что пережили пострадавшие, и показ трупов в этом им не поможет.

Мы уже достаточно насмотрелись картинок и наслушались всего, чего только можно, не стоит добавлять.

Что касается иностранцев, пусть себе смотрят, раз у них еще достает сил.

Передали в СМИ, что японские рестораны в Гонконге вынуждены один за другим закрываться. В силу близости двух стран некоторые рестораны, чтобы как-то выделиться, заказывали продукты напрямую из Японии. Но теперь, как они ни стараются доказать, будто исходные продукты поступают к ним отовсюду, уже слишком поздно.

Я беспокоюсь за своих японских друзей в Париже, занятых в сфере питания и кулинарии. Неделю назад я слышала, что розничные торговцы стали закупать в Рёнжи меньше рыбы и морепродуктов, в том числе устриц, несмотря на то что они поступают с побережья Франции. Распространяется страх, создавая амальгаму. Лишь бы не думать о рыбе и о морской воде.

Я готова извиниться перед бедными бретонскими рыбаками, которые ни в чем не виноваты.

В Японии отменено несколько выставок, поскольку полотна, которые должны были прибыть из-за рубежа, не прибыли: подскочили цены на страховку, став заоблачными и недоступными для музеев, а иные музеи, полагаю, отказываются одалживать полотна из своих коллекций.

Вот как происходит самоизоляция отдельно взятой страны, помимо ее воли.

В 1980-е годы Япония притягивала к себе художников со всего света.

Теперь Япония рискует присоединиться к длинному списку стран, которым Запад отказывает в предоставлении своих произведений искусства и в которые европейские художники приезжают только при условии, что будут выставлены лишь их собственные произведения, или же с целью снять как можно дешевле документальный фильм.

Ходят слухи, что радиоактивный контроль введен в Руасси и, если уровень радиации высок, нужно снимать одежду и оставлять ее в аэропорту. Правда ли это? Или просто слух? Слышала шутку о том, что теперь лучше путешествовать в лохмотьях и запасаться сменной пижамой.

6 апреля

Любопытные приходят на место катастрофы и фотографируют. Они блокируют дорожное движение, и грузовикам спасателей трудно добраться до мест, где их ждут. Власти приняли решение выдавать право на проезд, чтобы избежать затруднений.

Ужин в ресторане, специализирующемся на окинавской кухне, с композитором и романисткой. Черный юмор по поводу ядерных электростанций. Над столь нестабильной ситуацией можно только смеяться.

Некоторые японцы убеждены, что именно в Японии происходят по-настоящему интересные события. Для них ни Европа, ни Нью-Йорк не являются центром мира. Возможно, так оно и есть в тех или иных областях. Композитор тоже так думает. Он часто бывает в Европе, где показывает свои произведения, недавно провел во Франции два концерта, вместе с тем для него более важно работать в Японии. Происходящее беспокоит его. Он рассказал об одном авторе – Хироки Адзума[14], который на грани депрессии. Как мне кажется, оттого что он видит, как рушится нравственное пространство, в котором Япония является центром культуры. Он, например, объясняет, что «не мог бы представить себя мультимедийным художником в Берлине». Этот пример показателен и характеризует его позицию относительно Европы и мира.

Впрочем, во время моего последнего пребывания в Японии в прошлом году одна издательница посоветовала мне обустроиться в Японии, чтобы мои книги могли быть больше представлены на местном рынке. Ею двигали лучшие побуждения, это сродни тому, как говорят: «Ты хорошо отдохнул за границей, теперь нужно вернуться домой и взяться за работу».

Среди шуток, циркулирующих в народе, есть одна о молодом японце, который никак не может жениться за границей из-за