Секретные коммандос - Джон Л. Пластер

гранатомета РПГ, советского оружия, захваченного у северовьетнамцев. Оглушительные выстрел и реактивный выхлоп отправили ракету РПГ размером с футбольный мяч по пологой дуге на сотню ярдов (91,5 м). Там желтая вспышка и мощный взрыв сотрясли землю с той же силой, как при одновременном подрыве трех ручных гранат. Это была настоящая демонстрация огневой мощи.

Да, РГ "Калифорния" Джо Уокера была силой, с которой нужно считаться. Возможно, достаточно потренировавшись и попрактиковавшись, РГ "Нью-Мексико" смогла бы с ними сравняться.

Когда мы приехали обратно на FOB-2, в дверях разведроты стояла фигура в больничной пижаме, разговаривающая с капитаном Лесесном. На нем было несколько повязок, и он выглядел измученным, но это действительно был он — Боб Ховард вернулся.

Опасаясь, что армейские врачи могут отправить его выздоравливать в Японию, Ховард сбежал из госпиталя, а затем добрался до Контума на попутном "Хьюи". Он доверит нашему старшему медику Луису Маджио удалить омертвевшие ткани вокруг своих ран и снять швы, так зачем же ему было оставаться в госпитале? Он заявил, что как только найдет новый комплект формы, сразу же вернется к исполнению обязанностей.

Невероятный моральный подъем. Мы все восхищались Ховардом. Он был доблестным рыцарем, чей яркий пример вдохновлял всех молодых оруженосцев. Всегда скромный и тихий, он так рьяно ограждал свою жену и двух дочерей от своих боевых подвигов, что них стало полной неожиданностью, когда в середине 1968 года они пришли с ним на построение в Форт-Брэгге, где увидели, как командующий генерал прикрепил ему на грудь восемь медалей, включая пять "Пурпурных сердец" и Крест за выдающиеся заслуги. Теперь он был в своем третьем туре во Вьетнам, каждый с продлением на шесть месяцев. Почему столько раз в Наме? "Думаю, это потому, что я хочу помочь всем, чем могу", — объяснял Ховард. "А еще я хочу быть там, где могу использовать то, что умею; и, кроме того, я должен это делать — так я отношусь к своей работе".

С таким вдохновляющим примером я в тот день, когда узнал, что наша группа назначена на выход, воспринял это спокойно. Несмотря на то, что наш Один-Один, Билли Симмонс, был в школе Один-Ноль, мою собственную неопытность — и неоднократные обещания, что нас не выберут для ведения операций, пока мы не будем готовы — нам с Ларри Стивенсом было велено отправиться в Центр тактических операций (ЦТО) на инструктаж по задаче.

На карте в помещении для инструктажа восковым мелком был очерчен шестикилометровый квадрат — примерно четыре на четыре мили — обозначающий нашу цель на юго-востоке Лаоса. "Ваша задача", — сказал майор Фрэнк Джекс, оперативный офицер FOB-2, с легким славянским акцентом, — "разведка района". Это означало, что мы должны были разведать территорию и сообщать о любом присутствии противника.

Согласно разведданным, это присутствие может быть значительным. Лаосское Шоссе 110 проходило через северную сторону нашего квадрата, и ранее пилоты сообщали о нескольких позициях ПВО, с которых были обстреляны. Предполагалось, что, по меньшей мере, один батальон NVA — от 500 до 700 человек — находится в нашем районе. Если его точное местонахождение станет известно, он будет поражен ударом B-52.

Больше всего нас беспокоила возможность получения противником подкрепления. Подразделения двух северовьетнамских пехотных полков, 27-го и 66-го, плюс два артиллерийских полка — в общей сложности 7000 солдат NVA — предположительно находились не более чем в тридцати минутах езды на машине от нашей цели.

С другой стороны, если у нас возникнут серьезные проблемы, мы можем объявить чрезвычайную ситуацию Прерия Файр (Prairie Fire — пожар в прерии), и в приоритетном порядке получим авиаподдержку в Лаосе, где к нам будут направлены десятки истребителей. Если нас схватят или нам придется объяснять свое присутствие в Лаосе, по словам офицера разведки: "Вашей легендой будет поиск пропавшего C-123, который исчез к западу от лагеря Сил спецназначения Бенхет. Вы не знаете, что находитесь по ту сторону границы".

После того, как инструктаж закончился, я спросил майора Джекса: "А как насчет гражданских лиц, сэр?"

Он взглянул на меня так, словно я был не в своем уме. "Там нет мирных жителей, они все NVA, они все враги", — резко бросил он. "И вам лучше бы быть начеку, молодой человек, иначе они убьют вас". Его прямота удивила меня, но я узнал, что мнение майора Джекса всегда следует воспринимать всерьез. Не новичок на войне, он начал сражаться подростком в чешском Сопротивлении во время Второй мировой войны, и это была уже его третья командировка во Вьетнам. У нас больше не было вопросов.

На следующий день Ларри Стивенс провел визуальную рекогносцировку нашей цели на борту армейского разведывательного самолета O-1 "Берд Дог", но по возвращении мало что смог сообщить. Что бы ни было там у противника, оно было слишком хорошо замаскировано, чтобы это можно было увидеть с воздуха.

Днем позже мы снова были в Центре тактических операций, на этот раз чтобы Один-Ноль Стивенс представил свой доклад — разъясняя, как мы будем выполнять нашу задачу — командиру FOB-2, подполковнику Рою Бару. Это был первый раз, когда я увидел Бара, ранее бывшего командиром передовой оперативной базы CCN в Кхесани до тех пор, пока прошлой весной морпехи не ушли, и база не была закрыта.

О нашей цели было известно так мало, что Стивенс мало что мог спланировать. В своем докладе он сосредоточился на нашей высадке, которую он намеревался осуществить на площадку, куда мог сесть один борт.

По его мнению, LZ[25] наименьшего размера была предпочтительнее, поскольку было менее вероятно, что противник будет прикрывать ее. Самый быстрый способ попасть туда — высадить всю группу с одного "Хьюи", что ограничивало нас до шести человек. Поэтому должны были идти он, я и четверо вьетнамцев. Он представил примерную схему разведки района, и на этом все. Подполковник Бар не нашел изъянов в его плане.

После этого мы получили пайки и боеприпасы, и выдали их нашим вьетнамцам. Стивенс осмотрел их уложенные рюкзаки, чтобы убедиться, что у каждого есть по мине Клеймор. Затем он проверил их подсумки с магазинами, удостоверившись, что все они полностью заряжены.

В нашу последнюю ночь на FOB-2 я не пошел в клуб и лег спать рано. Заснуть было трудно.

На следующее утро после завтрака мы со Стивенсом отправились в канцелярию разведроты и сложили все наши личные вещи — удостоверения личности, жетоны, кошельки и карточки Женевской конвенции[26] — в конверт из манильской бумаги, запечатали его и вручили Первому сержанту